Что для нас христианство? Некие заоблачные высоты, для достижения которых мы должны предпринимать какие-то прямо-таки «спортивные» усилия? «Разовые точки» (причащение), к которым мы усиленно готовимся постами, хождением в церковь, сугубыми молитвенными правилами и т. п., а достигнув их, расслабляемся и возвращаемся в «дохристианское» состояние?
Или христианство — это именно повседневность, ежеминутная, непрестанная жизнь со Христом и во Христе, к которой мы возвышаемся именно в нашем «бытовом» существовании, не употребляя каких-то внешних особенных средств и не используя для этого выделенные «сакральные места»? Мне представляется, что Господь, убирая из-под Церкви всякие внешние исторические и культурные подпорки, процесс чего мы видим в Новое время и до сего дня, призывает нас именно к такому «повседневному христианству».
.Над верой-то мы не властны, она не от нас, Божий дар (Еф. 2, 8). Лучше поэтому — по мнению наличной нашей церковной педагогики — иметь синицу в руке, хоть чем-то заполнять свою душу и время странствования нашего (1 Петр. 1, 17) — постами, поклонами, службами etc., чем неведомого журавля в небе: входить на это непонятное, без каких бы то ни было гарантий, минное поле — веру. Бога ведь мы не можем никак понудить, какие бы обрядовые действия мы не совершали, как бы ни уповали на общинность, евхаристичность и т. п. Даст Он такую вот деятельную веру — слава Ему; а что, если не даст? Так лучше хотя бы поститься. И это рассуждение вполне практичное и имеющее право на существование.
Но задачу Церкви — возвещение Евангелия — всё же никто не отменял. «Аскетику веры» нужно возвещать, и сюда устремлять все силы души. Именно здесь — обетование Христа: Просите, и дано будет вам; ищите, и найдете; стучите, и отворят вам; ибо всякий просящий получает, и ищущий находит, и стучащему отворят (Мф. 7, 7−8)
Я считаю, что корень проблем — в пастырской сфере. Нам ничего не известно о действии веры Христовой, живая личная вера как внутреннее действие Св. Духа в душе не возвещается, не проповедуется, на неё не направлены все силы души христианина. Ну, а раз так, то дальше Евангелие действует автоматически: у людей отнимается и то, что они имеют — человечность, нравственное чувство, порядочность, здравомыслие и проч.; на выметенное и убранное место приходят семь злейших духов, и так далее, и тому подобное.
К тому же православные приучены что-то всё время делать: ведь недаром же основа православия — это «аскетика синергии». Но коль скоро она не приводит к «аскетике веры», то машинка начинает крутиться вхолостую: в Церкви что-то делается — правила читаются, посты постятся, длинные службы служатся, внешняя жизнь всё больше и больше оправославливается… а жизни во Христе и её плодов, того самого «единого на потребу», что-то маловато…
Насчёт же реформации — я уверен, что всё заключается внутри человека. Никакая внешняя реформация ничего не даст — поэтому пусть лучше остаётся всё как есть, а нужно всё своё внимание обратить на то, чтобы каждому из нас стремиться к внутренней жизни во Христе. Если это будет так, тогда и внешняя жизнь изменится к лучшему. А без этого любые внешние изменения совершенно бесполезны.