Призвали в армию — осень. Только прибыли в учебку, еще никто, ничего.
Прошло часа три, вновь прибывших повели в баню. Помимо нас, прибыли солдаты вернувшиеся с маршброска. Стоим в предбаннике в трусах, помещение огромное, все в кафеле, звуки отражаются многократно. Рядом такие же новобранцы — туркмены, узбеки.
А я, надо сказать, лето-то проводил на реке, да в степи, на пастбищах, на пасеке и из одежды днём только трусы ситцевые — типа, шорты деревенские, при всей своей белокожести, ветер и солнце постарались придать моему лицу и телу красно-бронзовый загар, которому позавидовали бы последние из могикан и навахо.
. Стоим и вдруг грозный рык:
— Эй черножопый! Ко мне!
Я не реагирую, потому как думал кого-то из азиатов зовут…
Подходит детина под два метра, кулак, как моя голова, лицо смуглое, чумазое и мне в лицо:
— Шо черножопый оглох?!
Я в недоумении, но дерзко:
— Кто черножопый? Я?! — и со словами: — Да моя жопа белее, чем твоя рожа: оголяю чуть ниже поясницы…
сказать смеялись все, это не сказать ничего… первым и громче всех гоготал верзила-сержант.