Мне было года четыре, папин коллега подвозил нас до дома на Москвиче. — Сашенька, — позвал меня отец (он хотел показать что-то за окном).
— А? — отозвался водитель, крепкий такой, усатый мужчина.
— Ну, жесть, — подумала я тогда. А сейчас решила — как прекрасно, что он обернулся. Его, водителя, может, мама
так звала или бабушка, которой в живых-то уже нет, а «Сашенька» — осталось.
Сладким вкусом «дунькиной радости» на губах и деревьями, которые пролетали быстро, если стояли близко к дороге, и плавно, если едва виднелись у бесконечного горизонта.