На плаху я взошел, словно на трон,
Хоть трона никогда не видел,
Знал то, что с самого начала обречен,
Но пораженьем не хотел себя обидеть.
Богатых грабил, бедных защищал,
Бывал жесток, но был и милосерден,
За мной, как за царем пошел народ
И я ему всегда служил с усердьем.
Когда-то мне цыганка предрекла,
Что буду вознесен, погибну в муках,
Отведать власти мне дала судьба,
Ну, а теперь топор возьмет кат в руки.
К четвертованью я приговорен,
Умру в Москве, я чести удостоен,
Своей судьбою удовлетворен,
И знаю — будут помнить Пугачева.
Нагнал я страху на царицу и на власть,
Они меня боялись, вот потеха!
Зато простого Пугачева будут знать,
Придут другие — снова будет не до смеха.
А на народе смерть не так страшна,
Что ж, ухожу, топор заносят руки,
Простят меня и дети и жена,
И ты, народ, прости, приму я муки.