…С живыми можно наломать дров, раскурочить всё, что можно и нельзя, и всё-равно потом это исправить. И даже плохой клей для разбитой чашки-это шанс. Хотя бы извиниться, хотя бы попытаться, хотя бы увидеть и услышать.
С ушедшими за грань этого мира уже совсем ничего нельзя. Необратимость настигает не сразу, но потом обрушивает всё внутри, как ковш бульдозера ветхие стены, и ты остаёшься на обломках прошлого, понимая, что будущего в этой жизни у вас с этим человеком больше нет.
Никакого.
Никогда.
Любите живых.
Говорите им о своей Любви. Говорите сотни нежных слов, даже если покажется, что им это надоело. Даже если покажется, что надоело вам.
Не бойтесь пересахарить или пересолить, это ведь не кулинария.
Не бойтесь перелюбить.
Недолюбить можно.
Перелюбить- нельзя.

Пусть на нас у вечности времени просто нет, —
Что ей наши заблудшие и замёрзшие души, —
Хочешь, я тебе открою один секрет?
Никогда, ни о чём, никого, ни за что не слушай.

Слушай только сердца тревожный и рваный ритм,
Когда вместе с тобою идём по самому краю.
Когда вместе с тобою в эту игру играем-
Никогда, ни о чём не жалей. И вниз не смотри.

Помнишь, мы примерно четыреста лет назад
Повстречались, оба в тяжком немом бессилье?
Я одна под твоим плащом увидела крылья,
Ты один увидел небо в моих глазах.
… показать весь текст …

А я почти не помню тех, других.
Как будто не мужчины, а фантомы
скользили в декорациях картонных
(и пьеса сыграна от сих до сих).

И я совсем не помню, как они
едят, смеются и целуют в губы,
с кем читан Лем, с кем пересмотрен Кубрик
(кого нельзя помиловать казнить).

Но чахну, как над золотом Кащей,
я над малейшим словом, жестом, взглядом,
перебираю жадно каждый атом
из драгоценной сущности твоей.