У каждого взрослого прячется в сердце ребёнок. Он видит деревья большими и солнечным лето. Он знает, что в море на льдине плывёт мамонтёнок, и так не бывает, чтоб были потеряны дети.
Но сам он потерян в твоих обесцвеченных буднях, где даже секвойи тебе-великану по пояс, а солнце выходит лениво в районе полудня, и к лету кого-то везёт самолёт или поезд, но вновь не тебя. У тебя бесконечная осень. Поблекшая жизнь как заезженная киноплёнка. И если над жизнью твоей появляется солнце, то только затем, чтобы лёд растопить мамонтенку.
И вот мамонтёнок упал в леденящие волны, а ты, поглощённый своей серо-бурой рутиной, его не услышал, о нём даже мельком не вспомнил. И сказка закончилась солнцем растопленной льдиной.
Но тут просыпается спрятанный в сердце ребёнок, он топает ножкой, сбивая сердечные ритмы. И ты вспоминаешь, что где-то в морях мамонтёнок упал и не сможет без помощи выжить и выплыть.
И вот ты бросаешь свои бесконечные будни, встаёшь за штурвал, надеваешь мундир и фуражку. И вот ты плывёшь, и в том плаваньи, долгом и трудном, ты знаешь, что сердце придётся открыть нараспашку.
И ты открываешь. Со скрипом, но шире и шире. И солнечный свет проникает в замерзшее сердце. И ты лилипут, а деревья такие большие, какими ты помнишь их в летне-ромашковом детстве.
И сердце твоё выпускает наружу ребёнка. И ты уступаешь ему капитанский свой мостик.
И видишь под пальмой, на том берегу, мамонтенка. Смешной и лохматый, он держит слониху за хвостик.