Я русский. Но попробуй докажи (себе, а не кому-нибудь другому), что степи и леса — не миражи, и что не сон мои раскаты грома. Я русский. Признаваясь со стыдом в причастности к бессмысленной затее, я всё равно благословляю дом, которого нет горше и святее. Я русский. Я потомок крепостных. Я тёмный глаз из-под овчинной шапки. Клеймёный тать со стругов расписных. Гость виселиц, занозистых и шатких. Я русский — и в своей неправоте, и в жажде неоправданного риска. В лучах любви. В расстрельной темноте шахт Екатеринбурга и Норильска.
Я русский. Я где площадь и картечь И вырванные с мясом эполеты. Я — Пушкина спасительная речь. Я — воры, я — герои, я — поэты. Я большевик у адовых дверей. Я ключ к разгадке тайны зла и блага. Я викинг. Я чеченец. Я еврей. Я обух топора и древко флага.
Я брал Париж. Распахивал межу. Делил чужое. Глупо пресмыкался. Но знал, что той земле принадлежу, которая и плаха, и лекарство. Я русский. Я из тех святых ослов, издохших от навьюченного груза. Шекспир труда и Лобачевский слов. И кровь на плащанице Иисуса. Я русский. Я прощения прошу у всех, кого обидел и растратил. У всех, кто мне пеняет, что грешу, пророчу и геройствую некстати. Я русский, где бы ни жил, с кем ни пил, кого б ни обнимал и ни порочил. Я жалок как продрогший серафим и жарок как покровы южной ночи. Я русский. И куда б ни правил чёрт — пусть птица-тройка вдалеке от дома — я собственных не различаю черт… Лес. Степь. И как сквозь сон — раскаты грома.