Стенали звуки боли за стеной,
Сродни раскатам грома среди ночи,
Где дождь холодный тоже, между прочим,
Отравлен был незримою стрелой.
Из слов и точек сшитая мишень
Клеймом служила вместо рваной майки,
И, доедая часть вчерашней пайки,
Я прятался в местах, где бродит тень.
И зная: так нельзя, закон един,
Но всё прогнило, лживость лижет пятки,
Я лишь играю с ней в немые прятки,
Прикрыв лицо небритостью седин.
И дома нет — сгорел, там пустота,
Но всем плевать, как я живу, скитаясь,
И медленно на части рассыпаюсь,
В забытых Богом, проклятых местах.
Где, что ни шаг, в свой адрес слышу крик,
С крыльца пинком в канаву, словно псину,
Улицезрев во мне бомжа-скотину,
Но не заметив то, что я старик.
Ну вот и всё… Последний сиплый вдох,
Последний хрип в грудине заскорузлой —
И в бытие постылом и обрюзглом
Опущен занавес… За всё помилуй Бог!