Я стоял ни мертвец, ни живой.
Был темнее, чем тёмная ночь.
Она куклу зажала холодной рукой —
Она была моя любимая дочь.

Рядом с нею лежала жена…
Вскипев, ярость стремилась наружу.
Я клялся себе, быть свирепей врага —
Убив их, он убил мою душу!

Нет, пощады ему не видать,
Не молить и не ждать сострадания.
Убивать, убивать, убивать!
Он объект, он лишь цель попадания.

Моя дочь, моя милая дочь,
Ты так хотела стать медсестрою.
Ты прости, что не смог помочь —
Теперь гроб засыпаю землёю.

Прости и ты, голубка родная!
Обещал, но не смог защитить.
О Боже, не надо мне светлого рая —
Отомстить, только дай отомстить!

Я стоял у двух новых могил
В тени листьев унылой берёзы.
На «до» и «после» жизнь поделил
И там выплакал все свои слёзы.

И я думал, что я пропаду.
На части грудь изнутри разрывало.
Но пламя мести пылало, словно в аду,
Оно сердцу остыть не давало.

И я шёл ни мертвец, ни живой,
И я шёл подгоняемый злостью.
Моё тело всегда рвалось в бой —
Жизнь врага, для меня была тростью.

Я ломал её множество раз,
И глядел на смерть, упиваясь —
Эти сотни испуганных глаз
Застывали, навсегда закрываясь.

Я и сам был готов умереть —
Жаркий бой — вот всё что мне надо!
Но огонь моей мести хотел догореть
На могиле последнего гада!

И теперь у неё вот стою,
А что дальше? Не понимаю.
Мне нет места в мирном строю,
Я устал, и я вас покидаю…

Моё тело истлеет в земле,
Но огню суждено возрождаться —
Он полыхнёт уже в новой войне,
В сердцах тех, кто будет сражаться.
(29.07.17)