«Не сотвори себе кумира», чтобы не стать рабом ЕГО мыслей, взглядов, вкусов, идей.

Если у вас много претензий к людям, с вами явно что-то не так. Надо срочно посмотреть в зеркало, снять с головы эту блестящую штучку и произнести магические слова: «врачу, исцелися сам».

Душа человеческая в глубине своей таит много добра. Надобно его только отыскать.

Корона как туфелька Золушки. Примеряют многие, подходит далеко не всем.

Я помню, как-то шёл с пожилой, горькой русской женщиной и она всё говорила, говорила, говорила только о том, как жизнь её обошла, как люди её обидели, как всё бессмысленно, как всё зло… Остановилась перед кустом колючек и говорит: «Вот вся жизнь!» — а за этим кустом весь простор южного берега Франции: горы, а за горами широкое море, всё облитое солнцем, всё сияющее летним светом. И я помню, как я ей сказал: «Вот так вы на жизнь и смотрите — только на этот колючий куст, и никогда вам не пришло в голову посмотреть через этот куст или мимо него на всю даль, в которой вы живёте, на всю эту необозримую красоту». С жизнью её так и было: она видела только колючий куст. Но кто из нас этого не делает в той или иной мере?

Сердце — как чёрный ящик самолёта, где в глубине нашего сердца записывается все, что происходит в нашей жизни. В этой темноте наших сердец, в неких странных письменах, никому неведомых, кроме Бога, читаются вещи жуткие, странные, удивительные и красивые.

К сожалению, люди нередко принимают устойчивые стереотипы за непреложные истины.

…Я устал от беспочвенных воплей и сетований по поводу «нецивилизованности» России, нецивилизованности русских, главным образом. Странно слышать, когда так говорят соотечественники Лобачевского, Менделеева, Гоголя, Лермонтова, Тютчева, Есенина, Достоевского, Чайковского. Правда, я говорю о культуре, а не о цивилизации, о «Слове о полку Игореве», а не о позолоченном унитазе.

Россия — страна простора, страна песни, страна минора, страна Христа.

Русская культура неотделима от чувства совести. Совесть — вот что Россия принесла в мировое сознание. А ныне — есть опасность лишиться этой высокой нравственной категории.

«А за окошком месяц май, месяц май, месяц май…» Но опыт ёрничает, что не успеем оглянуться «как зима катит в глаза».

Как и положено в интеллигентных спорах в нашей стране, до истины никто еще ни разу не докопался, ибо суть российского спора состоит не в достижении истины, а в доказательстве своей правоты.

Порою легче отшутиться, чем что-то долго и без толку объяснять…

Своим аршином не измерить величину чужой души.
Своей свечой не осветить её глубины.

Время, может быть, и лечит. Только время не щадит.
У кого-то оно тянется, у кого-то вскачь бежит.
У кого-то его уйма, у кого-то же — в обрез…
Время… Время… То ли дар, то ли проклятие небес.

ОНИ ИДУТ РЯДОМ С НАМИ…

Точнее если — мы идём рядом с ними. С теми, кому обязаны ВСЕМ — самОй нашей жизнью.

Страшно представить, да и невозможно, невыносимо, все десятки миллионов потухших Вселенных. Как ни страшно — посмотрите. Вот же они, рядом. Сгоревшие в танках и самолётах, в подлодках и на судах, пронзённые пулями и осколками, разорванные в клочья снарядами да бомбами.

Они были молоды и не очень, они мечтали и надеялись. Но им выпала такая доля — пасть за нас…

И вот сейчас, сегодня — мы идём рядом с ними в этом воистину БЕССМЕРТНОМ ПОЛКУ. Смерти нет, ребята. Пока жива память, пока есть честь, достоинство, вера — мы будем идти все вместе. Бесконечной, трудной, кровавой порой, но — ДОРОГОЙ ЖИЗНИ. А наши любимые, дорогие, сложившие за нас головы — будут всегда светиться искрами салюта в небе, и верить будут в нас, в то — что не зря…
С праздником, мои дорогие! С вечным поклоном и бескрайней благодарностью к павшим, но — ЖИВЫМ!

А мне от моих дедов не осталось наград… Они выбыли из жизни раньше, чем их успели наградить…
Дед Алексей. Немецкий концлагерь шталаг IV, май 1942, 33 года.
Дед Андрей. Бои за Балаклею (Украина), февраль 1943, 29 лет.
А есть еще мамин дядя. Александр. 27 июня 1941, 20 лет.

Всё зло, которое люди творят под Небом — это исповедь немощи и бессилия.

Ах, как хочется уехать в акварельный город детства,
Где улыбчивее люди, изумруднее трава,
Сладко пахнет карамелью, живы все, кого любила,
И невидимые крылья поднимают в небеса.

А в человеческую душу нельзя ведь забегать, как в чайную, мимоходом, верно? Туда надо ходить, как в храм…

Вспомнила пушкинское:
«И долго буду тем любезен я народу,
Что чувства добрые я лирой пробуждал»
и подумала: вот мера ответственности за слово (сказанное или процитированное) — что именно мы пробуждаем в человеке? В каждом из нас есть доброе и злое, светлая сторона и темная. Как наше слово воздействует — пробуждает в людях то светлое и доброе, что в них есть: любовь, сострадание, милосердие или же то темное, что в них живет: ненависть, пошлость, подлость и т. п. Произнося слово, думаем ли мы, как оно отзовется, причинит ли кому-то боль, заденет ли чьи-то сокровенные чувства или «ради красного словца не пожалеем и отца» …
Каждый для себя решает сам.

Не дописав строки, не дочитав страницы,
Прервав на полуслове разговор,
Уходят люди, чтоб не возвратиться…
За горизонт.