Я на свете одна не бываю, поверь,
Даже если никто не входил в мою дверь.
И когда собеседника я лишена,
Это вовсе не страшно. Со мной тишина.
И случается многое в той тишине.
Например, ходят тени по правой стене,
А на левой счастливые блики дрожат
И, по-моему, дружбой со мной дорожат,
И стремятся они со стены соскользнуть,
И меня по-щенячьи в ладошку лизнуть.

И не ищи его ни в ком,
Сочувствия. Одним кивком
И легким взмахом рук прощайся,
Иди и впредь не возвращайся.

Иди. Не возвращайся впредь.
Сумей легко переболеть
Давно заезженным сюжетом,
Не требуя к себе при этом
Участья. Ты не одинок:
Холодный времени клинок
Сечет направо и налево
Без сострадания и гнева.
… показать весь текст …

Не знаю, как назвать предмет,
Что изучаем в здешней школе,
Где на горчайшее «Доколе?»
Нас учат не искать ответ,
А только ждать и ждать, и ждать
В лучах, в дождях, идущих косо…
А лучше даже и вопроса
Подобного не задавать.

Слушай, время, коль ты ещё не пролетело,
Дай спокойно пожить, сделай доброе дело.
Дай спокойно пожить, не терзай и не мучай,
Дай немного побыть молодой и везучей,
Дай пройтись по земле энергичной походкой,
Пусть же станет отныне счастливой находкой
Каждый день твой. И пусть смотрят нежно и ясно
На меня небеса. Ну скажи, что согласно…

Это даже забавно, смешно, уморительно
Наблюдать, как ветрами легко и стремительно
Всех уносит, включая и тех, кто царит
И народы пасёт, и над миром парит,
Позабыв, что и он здесь навек не останется,
И не стоит ему заноситься и чваниться,
И от важности щёки свои надувать,
И регалии все на себя надевать.
Лучше жить на земле, от души соболезнуя
Тем, кто так же, как он, божье чадо болезное.

Ну на кого здесь можно положиться?
Казалось бы, бедняга спать ложится,
Казалось бы, как встанет, будет жить,
А он не встал. Но можно ль с ним дружить
И на него в расчёте строить планы?
Возможно, у него открылись раны
Сердечные, возможно, задрожал
Тот волосок, что до поры держал,
А, может, лопнул крошечный сосудик…
О, Господи, ну что же мы за люди?
Не держим слова, обрываем связь
Любую и уходим, не простясь.

Там, где ни ночи и ни дня,
Где бытие давно нетленно,
Там столько любящих меня
И нежно, и самозабвенно,
Готовых на защиту встать
Судьбы моей, пути и цели,
Готовых за меня отдать
Всю жизнь, когда б её имели.

О, Господь, мы Твои неразумные дети!
Никогда до сих пор мы не жили на свете.
И потом никогда нас на свете не будет.
Ветер наши следы заметёт и остудит.
Но покуда Ты в душу глядишь, не мигая,
В океане людском устоять помогая,
Но покуда не сводишь печального взора
В пору смуты земной и в минуту раздора,
На холодном ветру над немыслимой бездной
Не покажется жизнь маетой бесполезной.

Ну, пожалуйста, прямо сейчас —
Не во вторник, не через неделю,
А сейчас, в этот миг, что капелью
Одержим и ещё не погас,
И ещё не лишился небес,
И под ними поёт и лучится,
Пусть же прямо сейчас и случится
Счастье, нужное мне позарез.

Всё пройдёт, пройдёт, ей-богу,
Потихоньку, понемногу.
Я пройду и ты, и он —
Всё пройдёт: и явь и сон.
И не надо трепыхаться,
От обиды задыхаться.
Жизнь, конечно же, не мёд,
Но она пройдёт, пройдёт.

Темно и холодно? Ну значит,
Одеться надо потеплей.
А как душе, что горько плачет,
Помочь, чтоб стало веселей?
Ведь как ты душу ни укутай,
Она всегда обнажена,
В жару томима стужей лютой,
А в холода — обожжена.
Когда темно — в душе светает,
Там свой прогноз и график свой.
Она порой легко летает
При видимости нулевой.

Что там, в дыму и печали?
— Прошлое, — мне отвечали, —
Там драгоценные тени,
Ангелы там пролетели.

Что же мне делать с тенями,
С теми далёкими днями,
Что отпылали, как в домне?
— Помни, — сказали мне, — помни.

Так много мест, куда могу придти.
Могу придти в восторг и возбужденье,
А есть ещё и в новый день вхожденье,
Где ждут меня неторные пути.
Могу в тоску, в отчаяние впасть,
Себя с трудом оттуда доставая.
А всё лишь потому, что я живая,
Живого неотъемлемая часть.

— Кто будет твои почеркушки читать?
Зачем наплодила ты прорву такую?
— Не знаю, не знаю. Я просто смакую
Словечки, едва начинает светать.
Вот мир — он ведь тоже перенаселён,
Несметные числа ему угрожают,
А люди рожают, рожают, рожают
Опять начиная с азов и с пелён.

А по улице нашей троллейбус ходил.
Он вздыхал тяжело на любой остановке.
Он был очень медлительный, очень неловкий,
И его добрый дядя в шинели водил.
Меня мама сажала всегда у окна,
Я морозный узор ноготком ковыряла
И в кружок, мной надышанный, тихо ныряла.
И глядела как жизнь за окошком текла,
И глядела, подвижные сценки любя,
Как летали снежинки, толпа поспешала.

И сейчас, как на лед, на года подышала,
И увидела маму, троллейбус, себя.

Не забывай — в тебя поверили,
Тебе немалый срок отмерили,
Тебя взялась носить земля,
Тебе сыграли ноту ля,
Чтоб душу ты свою настроила.
А ты взяла и всех расстроила", —
Вот так себе я говорю,
Встречая позднюю зарю
В тоске, в печали и в унынии.
«Взгляни в окно — всё в лёгком инее
Искристом», — я себе твержу,
Когда я в новый день вхожу,
Цепляясь в пору предрассветную
За жизни нить едва заметную.

То нас покидают, то мы покидаем,
Как справиться с этим гадаем, гадаем,
Как не расставаться ни с кем, никогда
Гадаем, гадаем все дни и года.
А нас между тем всё муштруют, муштруют,
И близких у нас из-под носа воруют.
И длится жестокая эта муштра
Без всяческих пауз с утра до утра.

Я провожу сама с собой так много времени,
Что не хочу быть для себя подобьем бремени
И тяжким грузом, и вседневным наказанием.
Хочу быть сказкой и легендой, и сказанием,
Хочу составить себе дивную компанию,
Что уникальна по уму и пониманию.

Эта сказка кончилась. Как начать другую?
Ветер тронул веточку мёрзлую, нагую,
Ту, что дожидается свежего листочка.
Эта сказка кончилась. Кончилась и точка.
Завести бы новую тихой речью плавной,
И начать бы с буквицы,
буквицы заглавной,
Нечто небывалое выдумав для старта…
Не хватает малого — капельки азарта.

Я вовсе не жажду со временем в ногу идти.
Мне с ним, шебутным и напористым, не по дороге.
Пускай его дальше несут развесёлые ноги,
А мне с кем-то тихим, замедлившим шаг, по пути,
Кто глаз положил на закат, что ещё не погас,
Кому хорошо, — не поверите, — здесь и сейчас…