Ум, словно скальпель, взрежет гнилое,
На клятвы лживые глаза откроет,
Он не герой, он просто воин,
Тебе покажет, чего достоин.
Он не стоит у любви на пороге,
Просто умеет унять восторги,
Спасает сердце от злых ожогов,
Чтоб не рыдать в стихах-некрологах.

А он лишь скользнул по краю — как зимний, холодный дождь,
Небрежно наброшено Prada, «Пока!» — мне летит, как кость.
Его я голодной собакой ловлю в мир открытых ладош,
И лепте малой я рада, мой пауз хмельных виртуоз.

я жну
и сильно сомневаюсь
это ли я сеял…

Заносит тропы боль — мне не до сна,
Последняя гастроль — моя весна
Осыпется с души осколками потерь
И замерзает взгляда злая твердь…

Я леплю из пластилина…

Пластилин хотя бы реален,
А бинарный код виртуален
Мои образы больше чем мнимы.
Очень странно — нули, единицы
Два сигнала вместили столько:
Ты шагаешь в отпадных джинсах
Широко в глубине коридора.
А потом Новый год, вечеринка,
Мы кружились в медленном танце —
Души, словно боксеры на ринге,
Из зениц друг в друга глядятся.
Лето, море, лагерь, работа…
… показать весь текст …

На экране, в раме из пластика, просто насыпью россыпь фраз:
— Ты сегодня рано, здравствуй. Не могу говорить сейчас.
И чуток попозже: — Скучаю. Я хотел бы тебя целовать…-
Эти фразы — как птиц стая, полетели меня чаровать.
Горстка букв и немного смайликов, пара-тройка линялых рифм.
Ты их пишешь, открыв Heineken, подбираешь может быть шрифт.
Что там рядом — чипсы, фисташки? Чтобы фразы были вкусней.
Ты какой-то сегодня уставший в нотной гамме сереньких дней.
Просто серою мглою заботы, и серебряной чернью тоска,
И облазит любви позолота, револьвером печаль у виска

Что тебе жизнь подает?
День — сухофруктов компот,
Вечер, как вермишель
Под соусом бешамель,
Ночь с коньяком кофе,
Путает мысли и строфы,
Утро — фруктовый салат:
Хурма, фейхоа, виноград.
Что на сегодня в меню?
Гурманом сейчас себя мню.
Жизнь — мастер экспериментов —
Иногда подает экскременты…

Жизнь уходит от нас, как кораблик бумажный по речке,
Тают чувства, в привычке любовь утопив,
Не целуешь меня, не смеешься легко и беспечно,
Словно кофе глоток, моей страсти слегка пригубив.
Пролегла между нами холодная льдина молчанья,
Равнодушия вырос САДНЯЩИЙ И КОЛКИЙ сугроб.
Ты уходишь, бросаешь в меня, БУДТО КОМ: «До свидания»
В пропасть падаю я без страховки — без крыльев и строп…

Жизнь, конечно, игра —
Десять тысяч рассветов,
Томные вечера
и раздетое лето,
Пару весен любви,
И разлук злые зимы —
Боль, что гложет внутри,
Новый год, мандарины…
Дети? Да, может быть,
Ну и внуки конечно…
Та, что тянет любить,
Безнадежно и вечно.
Но исчерпан лимит
На экране «ГЕЙМ ОВЕР»
… показать весь текст …

Я хотел бы тебе написать,
Что внутри у меня тайфун,
Что хотел бы шарфом ниспадать,
И касаться серебряных струн.
Я хочу электронным пучком
Просто в душу твою заглянуть
Мастихина крупным мазком,
Подарить твой лик полотну.
Я хотел бы так много сказать,
Только в слове всегда ложь.
Я сегодня буду молчать,
Если любишь, меня поймешь…

В этом континууме мы паузы между грезами,
сердце изранено чужими колкими звездами,
Яд осколков душу бередит.
Здесь так плачется, просто навзрыд,
от этих глупых ненужных обид.
Я конечно знаю, что переболит.
Но нужно же как-то дышать,
а не воздух зубами рвать,
рифмами в ночь блевать.
Встать и уйти в закат
к этому толстому, острому солнцу.
Оно режет небес твердь и смеется,
Высоким чином масонским
обрекает на сто бессонниц,
… показать весь текст …

Чувства кружили душу в ритме венского вальса,
Сердце распахнуто настежь в духе летнего стиля.
Я так хотела… Знаешь, я слишком сильно открылась.
Мучаюсь от удушья, в кровь обдираю пальцы,
Девочку-ветер убили… только б не разрыдаться,
Там, где растаяла дымкой, не задержать арканом,
Иней на солнце искрится, колким осенним обманом…

Падать в твои глаза безоглядно, как в омуты,
С души настрогать лучину, чтобы было светлей,
Я до конца твоя, до последнего атома и нейтрона там,
Я могу для тебя абсолютно все — пожелай/пожалей.
Смотрит в упор вектор твоей сопричастности,
Только направлен теперь он не на меня,
Что у тебя там — секс, любовь — частности…
Время мое теперь ночь, дни ты искоренял.
Выключил в жизни моей навсегда солнце и лето,
Бронзовость кожи и истовость веры в рассвет.
Я среди айсбергов с сердцем навек не согретым,
В хладной пустыне без эха — кричи — не услышишь ответ…

Любовь ласкала, манила, кружила,
Была, как наркотик, не меньшей из зол…
Реальность мою, словно хлеб крошила,
Нектар превращала шутя в метанол.
Втыкала в сердце сомнений иглы,
Вливала в душу мне боль разлук,
Дала веревку, пенек воздвигла,
Нашла в лесу мне доступный сук.
И слепо в душу смеясь смотрела,
Подбросив строф ядовитых пучок,
Задумалась и…- Живи — пропела,
Изящно выбив ногой пенек…

Ах, журавли! Не пара вы синицам,
Парите вы ключом своим вдали.
Синица и зимы, вишь, не боится,
И насвистит вам сплетен три бадьи,
Однако же отменная хозяйка —
Там, пироги испечь, варить борщи,
Иль постирать трусы, рубашки, майки,
Другой такой не сыщешь. Не ищи.
Журавль же по свету скитаясь,
Успел уже от странствий подустать,
С синицей так, по случаю общаясь,
Задумался: Не хватит ли летать?

Таю от счастья, таю,
В мире любви витаю,
Души наши сплетаю,
Веткою выгибаюсь.
Танец, волшебный танец,
Крик прозвучит гортанный,
И акварельность касаний,
Я внутрь тебя прорастаю.
Пряный рассвет был пряный,
Вновь ты от страсти пьяный,
Пьешь ты меня, гурман мой
Топишь в хмельном океане…

Кто ты? Жертва вечерняя… На челе символы начертаны,
Ты слезинка с горчинкой осенняя, и тебя во славу пожертвуют.
Жертвенник. Вымыт от крови, застыл в ожидании мертвенном.
Все это было давно, все это будет опять. Предначертано.
Женщина, кровь твоя — жизнь, а любовь так жарка и несдержанна,
и вот теперь ты повержена, распята на алтаре и отвержена.
И никого никогда не одаришь надеждою, с болью в душе, под кожей и под одеждою. Исчерпана.

Эх, расширим мы горизонты,
растукнем рамки приличия:
Сделать ярче расцветку зонтов
и долой половые различия!
Ну зачем эти глупые правила,
Ну, вперед пропустить иль помочь?
Не нужны они — знаю, плавала,
И давайте их выбросим прочь.
Этот мат… Вы зачем-то краснеете?
Не краснейте, теперь он вправе.
Чистоту языка лелеете, —
И зачем? Он не нужен державе!
Ведь теперь государственный — матерный —
Феня — просто его диалект.
… показать весь текст …

Что, Серый, пора принимать поражение? Не возможно выиграть все сражения, то ли с жизнью битв, то ль дворовых драк. Взгляды кусают похлеще собак, ты врывался в нее, как в дешевый кабак, нет, не текила — водка и на закуску мрак, и в рай похоже, уже никак)

Может, я тоже выросла с этими первоцветами…
хочется крылья выпростать и полетать с рассветами. Хочется в ночь окраситься выпить росу закатную, хочется, моя милая… Как это безвозвратно все. Эти туманы алые и небеса уставшие, мир этот, словно палуба, страха укол булавкою. Эти помосты скользкие, плахи, крови вкусившие, жажда, как иго монгольское, разум поработившая.