Мы все нуждаемся в стрессе, а кино удовлетворяет эту потребность.

Причины и следствия в криминальных историях настолько зарегулированы, что действия персонажен в «грамотных» сюжетах становятся предсказуемыми, что отвратительно. Случайности придают действию непредсказуемость и легкость импровизаций. У Тарантино даже револьверы и автоматы в руках убийц ведут себя как случайные предметы. То палят в белый свет, то их забывают перед туалетом, то на них молятся, то исполняют клоунаду. Одно удовольствие вспомнить, как Брюс Уиллис перебирает орудия убийства, пока не останавливается на самурайском мече. Или как Харви Кейтль руководит очисткой машины. Случайности сопровождаются яркими деталями. Это придает абсурду убедительность.

Режиссер должен делать три вещи:
1) Надо указать актеру, какие у него действия.
2) Надо показать оператору, куда поставить камеру.
3) После этого надо улыбаться. Классно сказано.

Как-то я поделился соображением об универсальном действии этого «вдруг» с приятелем, известным фантастом Киром Булычевым. Он сказал: «О, я всегда работаю с этим, только у меня другая формула, не „вдруг“, а „это не мама“». Приходит мальчик домой, стучит в дверь, кричит: «Мама, открой-это я!» Дверь медленно открывается-это не мама.
—А кто?
—Уже интересно?

В столкновениях контрастов таится поэтическая мощь драмы. Такая история заставит, не отрываясь, впиваться в текст. И все идеи автора застрянут в вашем сердце. У Чехова текст рассказов непередаваемо изыскан, а в пьесах только краткие диалоги и простые ремарки, а поэзия где-то внутри.

Вспомните туфельку, потерянную Золушкой, когда она бежит с бала. Без нее Золушка со всем ее очарованием исчезла бы из памяти принца. А деталь сохраняет чувственный аромат события. Событие через деталь пахнет как духи «здесь и сейчас». Туфелька-это прекрасный МакГаффин. Причем совершенно абсурдный. Все, что подарила Золушке фея, исчезло в 12 часов ночи. Карета снова стала тыквой, кони-мышами, форейтор-крысой. А туфелька почему-то осталась. И нас это совершенно не смущает. Почему? Потому что мы хотим, чтобы Золушка стала счастливой. Это важнее для нас, чем какие-то логические мелочи.

Выстраивайте барьеры по нарастающей-это затягивает зрителей в историю. Барьер-это то, что характер должен преодолевать, добиваясь цели. Барьеры неотделимы от брешей. Но брешь показывает нам препятствия на пути героя, а барьер дает герою шанс действиями завоевать любовь зрителей. Барьеры устанавливают самые привлекательные черты характера: мужество, отвагу, готовность рискуя идти до конца. Если герой в истории преодолевает все более и более высокие барьеры-это втягивает нас в историю. Героя делают барьеры.

—Не хотите по-человечески, будет по-моему.

К энергетическому ядру Шекспира прилипает все талантливое. Каждый найдет свое развитие. Для этого и работает драматург: он пишет не для читателей, а для артистов. Он срывает с фильма перстни и топит в себе его бессмертную душу.

Главный кризис, который в итоге встает перед героем, толкает его к «точке без возврата». Максимум эмоционального напряжения в обязательной сцене возникает из:
1. максимального саспенса;
2. самого высокого барьера перед героем;
3. четко обозначенной «точки без возврата» перед самой глубокой брешью;
4. максимальных драматических перипетий.
Проверьте вашу обязательную сцену по этим пунктам. Как правило, всегда найдется возможность немного ее доработать.

Факты в экспозиции должны накапливаться, чтобы повернуть историю в неожиданном направлении.

—Почему ты её отпустила?
—У нее ангел в лице, пока любит-ангел жив. А сколько ангелу жить-неизвестно…

«Думают не словами, думают только фразами». То есть в мысли художника должна присутствовать форма.

Перипетии помогают драме выразить ее потенциал стремления к крайностям борьбы ада и рая. Перипетии не только разнообразят чувства персонажей-они создают эмоциональные крайности. Они бросают характеры от радости к горю, от надежды к отчаянию. И это делает видимым все скрытые возможности характера. Все, что выражает любовь и душевную чистоту-это ангельское, оно способно роить жизнь. А все, что несет ненависть, равнодушие, смерть-это дьявольское. Неспособность к любви-это смерть.

Сейчас мы живем втрое больше, в тепле, под защитой законов, налаженной размеренной жизнью. Ученые говорят, что мы сегодня используем лишь 5−7 процентов нашего потенциала стресса. Но программа организма не изменилась. Организм нуждается в стрессе. Если мы не получаем порций стресса, у нас возникает дистресс, или вялотекущий постоянный стресс, который изнашивает наш организм, рождает болезни, неврозы и психозы. Поэтому нас тянет в ситуации стресса. Что открыли ученые, исследовав кинозрителей? Оказ…
… показать весь текст …

Когда счастье рядом мы его не замечаем, но когда его нет-все остальное теряет смысл. Романист пишущий драму, подобен капитану корабля, терпящему бедствие. Он выбрасывает за борт все, что мешает кораблю добраться до порта.

Вы не найдете ни одной значительной картины, где бы характер героя не имел ясной, понятной зрителю цели. Как иначе мы его полюбим? Заставить зрителей полюбить героя с решения этой задачи начинается каждый фильм, рассчитанный на вовлечение зрителей в свой мир.

Стереотип-это тошнотворная невозможность умереть.

История похожа на те, которые вам часто хотят рассказать первые встречные, узнав, что вы из кино: «У меня есть потрясающий материал для фильма! Бери и снимай!» Нет. Не обманывайтесь. Это просто случай из жизни. Между ним и фильмом пропасть. История для фильма-конструкция, когда все правила спрятаны внутри.

Саспенс-регулируемый фактор. Саспенс сжимает или растягивает время по нашему желанию. Хичкок предупреждает: в ключевой момент саспенса время должно быть растянуто. Каждая секунда может длиться хоть в десять раз дольше. Это помогает эмоциональному вовлечению зрителей. Как это происходит? Мы растягиваем время в монтаже, показывая один и тот же миг с разных точек зрения. Саспенс-это момент, в котором вовлечение в фильм аудитории проявляется наиболее полно. Саспенс-это чисто английское слово. Оно означает «напряженное невыносимое ожидание». Саспенс возникает, когда опасность угрожает персонажу, которому аудитория сопереживает. Когда смерть грозит хорошему парню, которого мы полюбили. Сколько же этого саспенса содержится в хорошем фильме? Сегодня 95% фильмов текущего репертуара-это саспенс, чистый саспенс, и ничего, кроме саспенса. Чем меньше шансов на спасение, тем больше саспенс. Вы можете планировать нарастание саспенса, усиливая альтернативный фактор в драматической ситуации героя.