Творческой натуре всегда есть что сказать, жаль не всегда цензура позволяет

Совесть — внутренняя цензура человека.

Нам цензура до бордюра,
У нас чисто всё де юре.
Ну, а если придерутся,
То на критиков нарвутся.

Встречалась вчера с подругами… и одна нам говорит: — Девочки, хочу вас познакомить со своим новым парнем!!! И попрошу, вас, только без мата… он у меня интеллигент! … Короче… меня представила как любимую, глухонемую подругу…

Неразумно теперь драть в нелепой полемике глотку,
Проще спрятаться тихо в надёжной своей скорлупе.
Я хотела бы быть безнадёжной тупой идиоткой,
Чтобы гордо шагать в фанатичной безликой толпе.

И молиться неистово тем, кто назвался богами,
По команде забившись в убогий собачий приют.
Чтобы думать спокойно чужими гнилыми мозгами,
И послушно глотать, что тебе на подносе дают.

Чтоб нехитрую истину выжить враньём и цензурой,
А особо болтливых наказывать длинным бичом.
Я хотела бы быть сумасшедшей законченной дурой,
Чтоб для жирной печати с улыбкой подставить плечо.
… показать весь текст …

Внутренняя цензура человека — самая беспощадная.

Ни одно правительство не может существовать без цензуры: там, где печать свободна, никто не свободен.

Иных потому и не донимают критики и цензоры, что не догадываются о их существовании.

Можно жить и без цензуры, но полноценность мысли пропадает.

По ТВ показывают, как убивают людей. А как их делают — запрещают!
Я скажу: и правильно!
Делать людей самим надо! А не смотреть. Людей, как убивают, смотреть в назидание надо, шобы этого не делать!

Сейчас нет цензуры, сейчас есть контент-анализ!

Воспоминание по «панку» не проходит…
Подростком я его с любовью слушал.
Теперь же «панк» лирический выходит…
А, я под «Красну плэсень» кушал,

Под «Сектор газа» я всегда гулял,
Борзова Найка очень уважал,
И, ночью под Лаэртского я спал,
Под группу «КиШ» своё писал…

Теперь, слегка, есть увлечение:
Цензуру на хрен опустить,
И, без стыда, произведения
Мне в стиле «панк» чуть-чуть творить.
… показать весь текст …

Есть много разных «новостей»,
увы, страшней всего «реалии»,
и в миг, когда всего больней,
обидно, отключают комментарии.

Диета в мыслях называется цензурой!

Добрый день, Джеймс!
Рады сообщить вам, что наше издательство планирует напечатать ваш роман. Должны отметить, что вы невероятно талантливы и вас ждет большое будущее в литературе. Однако есть важное требование. Вы должны изменить пол главного героя. Сейчас очень актуален образ сильной женщины.
С уважением, Л. Саммерс.

Добрый день, Линда.
Как вы и просили, я изменил пол главного героя. Теперь это женщина. Также изменил любовную линию. Теперь главного героя во время экспедиции на Северный по…
… показать весь текст …

Если ты согласился кувыркаться в отведённом цензурой коридоре, ты уже посредственность. Большие писатели и поэты на такое не идут. Это дикие животные, их объездить нельзя.

Старший сын (несовершеннолетний) сидит за компом и восклицает: — О! Новый фильм вышел 18 плюс ! И по-тихоньку добавляет: — Как хорошо, что теперь отмечают ограничения возраста…

[Цензура]

Когда-то для того, чтобы идеи, почитаемые власть предержащими вредными, не доходили до широкой публики, была установлена полицейская инстанция: государственная цензура, долженствующая просто и прямо запрещать распространение подрывающих устои общества произведений.

Сегодня цензура изменила облик. Запретов нет, но мы тонем в изобилии. Под нескончаемой лавиной бесполезных сведений уже никто не знает, где взять интересную информацию. Умножение количества телевизионных каналов, публикация тысяч романов в год, выпуск километров одинаковых песен мешает появлению новых течений. Да их бы и не заметили в общей массе. Избыток пошлости душит оригинальное творчество, и даже критики, чьим долгом вроде бы является фильтрация потока, не успевают все прочесть, все увидеть, все услышать. Результатом является парадокс: чем больше появляется телевизионных и радиоканалов, журналов и информационных изданий, тем меньше их творческое разнообразие. Серый цвет окрашивает все.

Каждую осень:
листья тополя падают с ясеня…
Удивляюсь:
ничего себе!

В СССР не было секса, а в современной России — нет протестов.