Однажды вы влюбились. Я знаю, что влюбились, потому что у вас есть дочь. Поэтому вы понимаете, что я имею в виду, когда говорю, что у влюбленного человека выбора нет. Тебя просто притягивает к этому человеку магнитом, и не важно, сулит это тебе счастье или разобьет сердце.

Беспокойство сродни креслу-качалке. Тебе есть чем заняться, но далеко на нем не уедешь.

Не провоцируй ближнего своего, ибо не знаешь, что у него в анамнезе.

В глубине души каждого взрослого горько плачет ребёнок. Блажен тот, кто поймёт, о чём этот плач, и утешит ребёнка — радость его о Боге увеличится…

Она зацепила меня. Но… в хорошем смысле. Сродни тому, как стоишь на берегу океана и кажется, что ты управляешь ситуацией, но когда в очередной раз опускаешь глаза, то замечаешь, что стоишь уже по колено в воде. И прежде чем ты начинаешь бить тревогу, понимаешь, что на самом деле не прочь поплавать.

Миры человеческих душ спасаются там, где мы переступаем через свою деликатность.
Иногда не надо ждать, пока человек начнёт звать на помощь, а просто взять и эту помощь предложить… В море человеческого равнодушия не каждый рискнет подавать сигнал SOS…

Знаешь, как растет жемчуг?
В раковину, на нежное тело моллюска, через неплотно прикрытые створки попадает песчинка… И она причиняет ему боль… И чтобы избавиться от этой боли, он превращает песчинку в жемчужину… Слой за слоем обволакивая песчинку перламутром — выделяемым из себя секретом… Красота, рождённая из боли …

Есть что-то шизофреническое в том, чтобы обращаться с просьбой к невидимому и непостижимому разумом и органами чувств божеству… Но мы всё-таки молимся Богу и уповаем на то, что будем услышаны… Способность отречься от мыслей о том, как со стороны выглядит эта нелепая пантомима, и есть наша вера.

Я ловила информацию о твоём здоровье как сводки с фронтов. А это и были сводки, и линия фронта пролегала посреди тебя…

Чужие грехи не исповедую. Чужие гештальты не закрываю.