Время всё стирает начисто,
оставляя на листе
только личное чудачество
в ноте, слове и холсте…

Живу, ничуть судьбу не хая
за бурной жизни непокой:
погода самая плохая —
гораздо лучше никакой.

Старость — это время, когда ворчишь по поводу и без повода и всё время тянет давать советы.

В галдящей толпе разношерстного сброда
я с краю безмолвно стою;
всего лишь на жизнь опоздала свобода —
как раз целиком на мою.

Творя поклоны властной силе,
народ вершит свой крестный путь;
самодержавие в России
меняло форму, но не суть.

Свобода -тягостное бремя,
туманит ум ее игра,
и долго-долго длится время
тоски по ясному вчера…

Свято предан разум бедный
сказке письменной и устной:
байки, мифы и легенды
нам нужнее правды гнусной.

В толпе не теснюсь я вперед,
ютясь молчаливо и с краю:
я искренне верю в народ,
но слабо ему доверяю.

Все доступные семечки лузгая,
равнодушна, глуха и слепа,
в парках жизни под легкую музыку
одинокая бродит толпа.

В России не закончилась эпоха
предательства и рабского молчания,
порой еще кричат, но слышно плохо,
а громко — лишь согласное мычание.

Все это кончилось, ушло,
исчезло, кануло и сплыло,
а было так нехорошо,
что хорошо, что это было.

Душевной не ведая драмы,
Лишь те могут жить и любить,
Кто прежние раны и шрамы
Умел не чесать, а забыть.

С женой мы прожили в любви,
и ничего не знал я лучшего,
теперь мольба — «Переживи!» —
понятна стала мне у Тютчева.

Мне жаль потерь и больно от разлук,
но я не сожалею, оглянувшись,
о том далёком прошлом, где споткнувшись,
я будущее выронил из рук.

По счастью, есть такие звуки,
слова, случайности и краски,
что прямо к сердцу кто-то руки
тебе прикладывает в ласке.

Не зря себе у бога люди просят
успеха и удачи в деле частном,
хотя нам деньги счастья не приносят,
но с ними много легче быть несчастным

С возрастом яснеет божий мир,
делается больно и обидно,
ибо жизнь изношена до дыр
и сквозь них былое наше видно.

Россия уже многократно
меняла, ища где вольготней,
тюрьму на бардак и обратно,
однако обратно-охотней.

Известно
лишь немым небесным судьям,
где финиш
нашим песням соловьиным,
и слепо
ходит рок по нашим судьбам,
как пёс мой —
по тропинкам муравьиным.

Чтоб нам в аду больней гореть,
вдобавок бесы-истязатели
заставят нас кино смотреть,
на что мы жизни наши тратили.