Словами строгими, Как в гимне, Не помышляя о тепле, Я говорю: Пути легки мне, Пока ты, МАМА, ходишь по земле…
Васи́лий Дми́триевич Фёдоров (1918—1984) — русский советский поэт. Лауреат Государственной премии СССР (1979), Государственной премии РСФСР имени М. Википедия.
Словами строгими, Как в гимне, Не помышляя о тепле, Я говорю: Пути легки мне, Пока ты, МАМА, ходишь по земле…
А я когда-то думал,
Что седые
Не любят,
Не тоскуют,
Не грустят.
Я думал, что седые,
Как святые,
На женщин
И на девушек глядят.
Что кровь седых,
Гудевшая разбойно,
Как речка,
Напоившая луга,
Уже течет
Не бойтесь гневных,
Бойтесь добреньких;
Не бойтесь скорбных,
Бойтесь скорбненьких.
Несчастненькие
Им под стать.
Всегда с глазами смутно-красными,
Чтоб никому не помогать,
Они прикинутся несчастными.
Заметив
Слезный блеск в зрачках,
Не доверяйте им
В мужчине после СОРОКА — в ШЕСТНАДЦАТЬ лет своих я видел СТАРИКА. Чем дольше я живу на свете и чем БЕЛЕЙ мои виски, тем для меня становятся МОЛОЖЕ все СТАРИКИ.
стихотворения Василия Фёдорова, уже опубликованные здесь, в тексте этой песни несколько переделаны и звучат по -другому......
Твердишь ты, что расстаться нам пора,
Что ты в своих надеждах обманулась,
Что вся моя любовь к тебе — игра.
Не слишком ли,
Не слишком ли игра подзатянулась?
Милая моя, скрытная
Кто тебе дал из грешности,
Эти глаза магнитные
И руки, нежнее нежности
Если из них, любимая,
Будет петля устроена,
Сделай же так, чтоб жизнь моя
Где-то ходим,
Чем-то сердце студим,
Ищем сказку не в своей судьбе.
Лет с двенадцати пошел по людям
И в конце концов
Пришел к себе.
И всего на свете интересней
Стало то,
Что было от сохи…
Здравствуйте, покинутые песни!
Здравствуйте, забытые стихи!
-Не изменяй!-
Ты говоришь, любя.
-О, не волнуйся,
Я не изменяю.
Но, дорогая…
Как же я узнаю,
Что в мире нет прекраснее тебя?
Мне сказали:
Полно, море смоет
Боль обид
И пыль земных дорог.
Мне сказали:
Море успокоит
Ото всех прилипчивых тревог.
Вот и море!
Вот оно волною,
Гальками прибрежными шуршит.
Ничего, что пережито мною,
Не смывает —
У женщины должно быть умным сердце.
Она решает в случае любом
Сначала сердцем,
А поздней умом.
СЛЕПОЙ
Людей не видя пред собой,
Не замечая в сквере лавочки,
По улице идет слепой,
Потрагивая землю палочкой.
Его толкнут, пройдут вперед,
И тотчас, торопясь вмешаться,
Какой-то зрячий призовет
Быть чуткими и не толкаться.
Но слышу голос я его,
Негромкий в человечьем гуде:
— Толкайтесь… Это ничего…
Я буду знать, что рядом люди.
Еще недавно нам вдвоем
Так хорошо и складно пелось,
Но вот гляжу в лицо твое
И думаю:
Куда все делось?
Но память прошлое хранит,
Душа моя к тебе стремится…
Так, вздрогнув,
Все еще летит
Убитая в полете птица.
Была любовь.
Была сомнений смута.
Надежды были.
Молодость была,
Да, молодость была,
Но почему-то
Она большого счастья
Не дала.
Она ушла,
Но слезы не прольются.
Ушла.
Иди.
И не зови трубя.
Любовь горела,
А не тлела.
И все же, к радости моей,
Не до золы она сгорела,
Но, как береза,
До углей.
Она,
Ничем не оградима,
Перемежая страсть и гнев,
Вся изошла огнем и дымом
И вся распалась,
Почернев.
Не удивляйся,
Что умрёшь.
Дивись тому,
Что ты живёшь!
Милая моя, милая,--
Милому вымолвить мало.
Какой неземною силою
Ты меня приковала?
Милая моя, скрытная,
Кто тебе дал, по — грешности,
Эти глаза магнитные
И руки нежнее нежности?
Если из них, любимая,
Будет петля устроена,
Сделай, чтоб жизнь моя
Была её удостоена.
Если б
Богом я был,
То и знал бы,
Что творил
Женщину!
Если б
Скульптором стал,
Высек бы
Из белых скал
Женщину!
Если б
Краски мне дались,
Утром — Любкой,
Ночью — Любочкой…
Отряхнув с души золу,
С виноватою улыбочкой
Проходила по селу…
Обзывали Любку шлюхою
Злые женщины порой.
Начинали слово буквою
Из алфавита второй.
Мужики с недоброй шуточкой
Свой дневной вершили суд.
Шла и знала:
«Увы -- уму не постижимы две тайны--женЩина и смеРть.»
По главной сути жизнь проста: его уста — её уста
Было всё.
Всего нелепей,
Заклинал её: страшись!
Поклянись на белом хлебе,
Поклянись на белом снеге,
Синим небом
Поклянись!
Было всё.
Всего нелепей
Клятв её звучала страсть.
И клялась на белом хлебе,
И клялась на белом снеге,
Синевой небес