У кого много пороков, у того много и повелителей.

В книгах заключено особое очарование; книги вызывают в нас наслаждение: они разговаривают с нами, дают нам добрый совет, они становятся живыми друзьями для нас.

***
Я лицезрел небесную печаль,
Грусть: ангела в единственном явленье.
То сон ли был? Но ангелам не жаль.
Иль облак чар? Но сладко умиленье.

Затмили слезы двух светил хрусталь,
Светлейший солнца. Кротких уст моленье,
Что вал сковать могло б и сдвинуть даль, —
Изнемогло, истаяло в томленье.

Все—добродетель, мудрость, нежность, боль—
В единую гармонию сомкнулось,
Какой земля не слышала дотоль.
… показать весь текст …

Часто многим сила стыда приносила то, чего не давала сила духа, часто зрители больше способствуют преодолению бездействия, чем доблесть.

Свою любовь истолковать может, лишь тот, кто слабо любит.

Все становится весомей, тяготея к концу, самая гибельная ошибка — последняя, и один смертный час выносит приговор всем годам жизни.

«Хочешь знать, какого мнения я держусь? Я стараюсь идти по дороге, проложенной нашими предками, но не хочу рабски ступать в следы их ног. Я хочу не такого вождя, который на цепи тащил бы меня за собою, а такого, который шел бы впереди меня, только указывая мне путь; я никогда не соглашусь ради него отказаться от моих глаз, свободы и суждения; никогда никто не запретит мне идти, куда мне хочется, бежать того, что мне не нравится, пробовать свои силы над тем, чего до сих пор не касались, по произволу выбирать самую удобную или самую короткую тропинку, ускорять свои шаги или отдыхать, сворачивать с дороги или возвращаться назад».

Где много в любви объяснений, там её самой очень немного.

Уходит жизнь — уж так заведено, —
Уходит с каждым днём неудержимо,
И прошлое ко мне непримиримо,
И то, что есть, и то, что суждено.

И позади, и впереди — одно,
И вспоминать, и ждать — невыносимо,
И только страхом Божьим объяснимо,
Что думы эти не пресёк давно.

Всё, в чём отраду сердце находило,
Сочту по пальцам. Плаванью конец:
Ладье не пересилить злого шквала.
… показать весь текст …

О вашей красоте в стихах молчу
И, чувствуя глубокое смущенье,
Хочу исправить это упущенье
И к первой встрече памятью лечу.
Но вижу — бремя мне не по плечу,
Тут не поможет все мое уменье,
И знает, что бессильно, вдохновенье,
И я его напрасно горячу.
Не раз преисполнялся я отваги,
Но звуки из груди не вырывались.
Кто я такой, чтоб взмыть в такую высь?
Не раз перо я подносил к бумаге,
Но и рука, и разум мой сдавались
На первом слове. И опять сдались.