У всех есть свои тараканы и свои скелеты в шкафу. Уважение к чужим тайнам — непременное условие сохранения собственных.

Пусть кто-то ещё вякнет, что моя фигура далека от идеала! Это убогий идеал далёк от моей фигуры…)))

Вы никогда не задумывались, что книги существуют отдельно от писателей? Имеют свою особую, никак не соединенную с ними судьбу? Ну как яблоко, когда отделится от яблони, уже никак с ней не связано. Живет отдельной независимой жизнью, и яблоня смотрит на него даже с некоторым недоумением: неужели это яблоко — мое?

Не грузи белоснежного осла моего терпения гранитными плитами своей мнительности.

Свобода и любовь — это как огурец с молоком. То есть берутся две неплохих по отдельности вещи, а получаются из них явная ерунда…

Есть красивые девушки, знающие о своей красоте. Я рад за них. Есть некрасивые девушки, изо всех сил старающиеся показаться красивыми. Тут вариант тяжелый. Честно говоря, я таких девушек боюсь. И, наконец, самый редкий, просто сказочный тип — это красивые девушки, считающие себя некрасивыми!

Каждый человек в состоянии тащить на себе определенное число неприятностей. Одну большую, две средних, три загрузона и так далее. Но потом наступает предел. Человек загружен по уши. Попроси его коробок спичечный передать — он тебя убьет.

Не каждый из тех, кто безгранично верит в свои силы, в конце концов побеждает, но тот, кто в них не верит, не побеждает никогда.

В каждый конкретный момент жизни существует хотя бы одно препятствие, которое мешает расслабиться и ощутить себя счастливым. Бывает, что таких препятствий два или три, но чаще все же одно. Мелкое, досадливое, назойливое. У каждого оно свое и потому всякому другому кажется пустяком. Для кого-то это достающий одноклассник/однокурсник. Для другого — прыщи на лбу. Для третьего — пустой карман. Для четвертого отсутствие близкого человека или, напротив, слишком назойливое присутствие того, кто считает себя таковым.

Как мы смотрим на людей? Выборочно. Из всего человечества мы замечаем хорошеньких девушек, парней-ровесников и всяких опасных с виду челов крутого вида. Всего же остального для нас попросту не существует. Ни детей, ни стариков, ни людей нуждающихся в помощи. Выборочный такой, искусственный мирок.

Ты считаешь, что любишь. Но что такое «любить» — не знаешь и сам. Можешь ли ты честно сказать, что не ищешь своих удовольствий? Не раздражаешься, готов принимать человека и в болезни, и в дурном настроении, готов бесконечно терпеть? Прощать несовершенство, ошибки, недостатки? Некрасивость, появляющиеся морщины, портящиеся постепенно зубы? Всегда отдавать, ничего не получая взамен? Любовь — это бесконечные мелкие жертвы. Крупные жертвы от тебя будут требовать редко, а вот мелкие — каждую секунду. И если ты к ним не готов, не готов и к любви. Назови свое чувство как-нибудь иначе и не пачкай хорошего слова. Оно и так сейчас испачкано вконец.

Знать в общих чертах — значит не знать ничего.

— У меня есть прекрасный план! Давай ты будешь всегда меня любить!
— А ты? — спросил Сашка с надеждой.
— Э, нет! Это уже твой план! Давай мы вместе будем любить меня !

Дм. Емец «Мост в чужую мечту»

— Ты могла бы пойти за мной в Сибирь? — внезапно спросил Родион.
Штопочка перестала сворачивать бич и удивленно посмотрела на него.
— Че? — спросила она.
— В Сибирь за мной пошла бы?
Штопочка хорошо подумала:
— Не, обломись… Я не подписывалась. Далеко.
«Вот… — подумал Родион. — И этой ты не нужен».
Штопочка о чем-то продолжала размышлять.
— Нет, ни за что… — повторила она и вдруг с покорной мольбой в голосе добавила: — Может, хоть полдистанции на поезде? Еще ж рюкзаки тащить… Хоть рогом упрись — больше восьмидесяти кэмэ в день мы не сделаем… Да и восемьдесят не сделаем, от силы шестьдесят… Да и зима на носу.
Родион вначале не понял, о чем она, а потом понял и расхохотался.
— Ты думала — бегом? — спросил он. — В Сибирь бегом?
— Э-э… — сказала Штопочка. — А как еще? Я думала, ты об этом.

1) Любой кусок, вырванный тобой из глотки другого, на самом деле выгрызен из твоей.

2) Шумно страдают только симулянты и клоуны. И те и другие в корыстных целях.

3) Моральные нормы расшатываются как молочные зубы. Вначале чуть-чуть, потом немного больше, а затем — чпок! — и зуба нету.

4) Человек — это то, чем он занимается.

5) Пусть жизнь — это бой, но вести его нужно расслабленно и гибко.
------------
Со стороны и жить проще.

Надо быть постоянно готовым к угасанию интереса: к идеалам, работе, занятию, к человеку — и не выть на луну, когда это случится. Между первым и вторым дыханием — всегда разочарование, усталость и тоска. Поздней осенью трудно поверить, что когда-нибудь наступит весна. Если же вообще не знать о смене времен года, то и предположить весну невозможно. Логически она никак не вытекает из осени. Логически из осени вытекает только зима.

Временное любит становиться постоянным. Часто это главное его развлечение.

Когда заноза вонзается в ногу — все сразу понятно. А вот когда заноза нового чувства попадает в сердце… Поди вытащи то, за что нельзя ухватиться пальцами.

Почему-то часто так бывает: когда ты в беде, внезапно приближаются те люди, которых ты раньше едва знал, и исчезают многие из тех, кто прежде был якобы близок. Может, и хорошо, что так. Иначе бы не разобрались.

«Когда человек говорит, что любит осень, а другой, что терпеть ее не может — оба говорят одно и то же. Разногласия, в принципе, — фильтрация впечатлений. Первый представляет пронизанный солнцем сентябрьский день и ветерок, штопором закручивающий березовые листья. Второй же — ранний вечер, холод, тоску и непрерывный дождь.»
Дмитрий Емец «Мефодий Буслаев. Танец меча»