Впечатлительный будет впечатляться даже отсутствию впечатлений. А невпечатлительный будет генерировать эти впечатления полным отсутствием собственных. Таким образом, чем один будет более равнодушен — тем другой будет более впечатлен, и его впечатления будут рождать еще большее равнодушие, что, в свою очередь, будет рождать еще большие впечатления, а то, в свою очередь, еще большее равнодушие. И так до бесконечности. Таким образом, очевидно, мы вправе говорить о рождении натурального двигателя, совершенно экологичного и вечного.

На сцене вяло, но по сценарию, разворачивалось действо, ради которого сонная публика пришла в зал, предварительно оплатив билеты. Все шло своим чередом, пока на сцену не выбежал какой-то неадекватный человек. Все сразу подумали, что это электрик, потому что тот прямо на сцене начал выкручивать лампочку. Однако когда он засунул ее в рот подбежавшему пожарнику — оживившаяся публика засомневалась. Пожарник, очевидно от обиды, поджег занавес, чем тоже подверг сомнению способности публики к угадыванию профессий. Прибежавший слесарь, не найдя водопроводных труб, начал подкручивать гайки на стульях.
Действие спектакля становилось все непредсказуемей. Режиссер соображал как представить этот абсурд в виде этакого модерна. Но тут пришел настоящий электрик и давай реально менять лампочки. А за ним пришел настоящий пожарник и давай тушить занавес. А после пришел настоящий сантехник и нашел таки водопроводные трубы…

Добро нет нужды рекламировать

Бабы, как ни странно, они, с. ука, интересные — могут говорить ни о чем два часа в комнате, потом два часа на кухне, потом, прощаясь, в дверях минут сорок, и потом, через час, созвонившись, опять ни о чем п. деть два часа по телефону. Причем, если вы думали, что на кухне было ни о чем, то вы сильно ошибались. Еще больше вы ошибались, когда это было в дверях. И вообще … если вы, мужчина, желаете сохранить свой мозг в целости и сохранности, вот вам совет — когда бабы пи. ят — лучше не слушайте. Лучше срочно соберите удочки и пи. дуйте на рыбалку, желательно с друзьями. Можно, конечно, просто в кабак… Ночной клуб тоже неплохо, стриптиз там и т. п.
Главное, чтоб не было слышно о чем они там… дят.

Если вы не лжете другим — это не значит, что вы не лжете себе.
Но если вы не лжете себе — это еще не значит, что вы не лжете другим

— Писающий мальчик, на пороге моего дома, однажды станет ссущим мужиком. Оно мне надо ?! — подумал фея, и превратила мальчика в камень.

Когда долго не пишешь, от этого долгого неписания появляется неловкое чувство дискомфорта, и тогда начинаешь понимать, что что-то не так. А все очень просто — ты долго не пишешь.
Выйдешь на улицу, увидишь злого человека или собаку, и невдомек — чего это он (а). А все же просто — он (а) долго не писал (а).
Придешь домой, давай бегом писать, не важно что, какую-нибудь хрень… И сразу полегчает.

Слабый силен только перед еще более слабыми

Пришел один Папа, и говорит, что Бог хотел бы того то и того то. Ок. Потом пришел второй Папа, и так это, не стараясь обидеть предыдущего, говорит, что все это туфта, что мол, Бог хотел бы кой-чего другого… За ним приходит третий, и снова отменяет предыдущие истины. Потом четвертый … Потом вообще пришла одна баба, назвала себя Папой, и тоже давай умничать… Ее конечно наказали, но потом пап стали выбирать так, чтоб хотя бы с полом не ошибиться… В итоге в папском мире появилась поговорка — «Хочешь быть Папой — снимай штаны»

У одного человека была своя миссия и он должен был ее выполнить. Но тот, кто должен был стать жертвой этой миссии, тоже имел свою миссию. И все, окружавшие этих двоих, также имели свои миссии, и тоже хотели их выполнить.
Миссии входили в противоречия и мешали друг другу быть выполненными. И тогда один человек додумался и сказал — «Миссия невыполнима!»… и даже, кажется, снял фильм об этом

Не говорите мне спасибо
За то что я вас не люблю

Глупо говорить уроду, что он урод — в зеркале он всегда видит красавца.

В высокоморальном обществе всегда будет найден тот, кому можно будет прочитать мораль.
Хотя любителям ее читать достаточно и трибуны

Однажды так скучно стало, так скучно стало, что хоть хоровод води. Ну встал, давай водить хоровод. Да смотрю — я один. Как одному водить хоровод, тут еще хотя бы двое нужно. Ну, позвал я двоих. Пришли они. А хоровод водить уже никому и не хочется — ну не выгонять же их. Сидим. Сидим сидим, сидим сидим. Надоело. Ну, встали. Стоим. Постояли. Снова сели. Нет — так сидеть не интересно. Сходили в магазин, от скуки. Вернулись — ооо! так это же другое дело!

Единственное, что я по-настоящему люблю делать — это ничего не делать.

Варфоломея знают в нашем городе все. Он старенький, с палочкой, дедушка, любящий прогуливаться теплым летним вечером там, где под сенью дерев на лавочках ютятся влюбленные, и не очень, парочки.
Он тихонечко прогуливался, нюхая приятный вечерний воздух, и рано или поздно присаживался на одну из лавочек, и ВСЕГДА на ту, где парочка сидит. Садился тихо, аккуратно, почти бесшумно, словно тень от ветки упала. И сидит, почти не шевелится. Ну, парочка притихнет по-началу. Потом видит, что там мумия, че…
… показать весь текст …

Дверь. Сейчас я войду и окажусь в огромной толпе народу, и стану частичкой этого шумящего людского моря.
За дверью очень шумно — все о чем-то говорят, и голосов не разобрать. Вот я войду, и точно также никого не услышу. Мне придется подойти в отдельности к каждому, чтобы услышать.
Но скольких я успею выслушать? — Ну двух… Ну трех. И все.
Придти в толпу, чтобы с большим усилием услышать пару-тройку человек, и что-то самому успеть сказать?!
Но право же, зачем такие сложности? Ведь эту пару-пару тройку можно услышать там, где нет такого шума…
А так, еще — ну что еще там делать? Крутиться с самодовольным видом, надеясь понравиться как можно большему количеству таких же любующихся собой? Зачем?
И ты стоишь перед дверью, и понимаешь, что если ты сейчас войдешь, то растворишься, ставши частью этого шума. И в нем пройдет часть твоей жизни, бесполезно и бессмысленно. И если тебе вдруг понравится эта толчея, то и пол-жизни.

Пришел человек написать цитату. Давай писать — а писать то и нечего, мыслей нет. Полез в черновики — там пусто., Но писать то надо. Как же не писать то? Неет — писать уже давно необходимость. А писать нечего. А надо, надо!!!
Но нет ничего. В черновиках пусто. Все философы процитированы, а цитировать всякую хрень из инета как-то и не комильфо.
- Аааа!!! — внутренне закричал человек. И начал цитировать разную хрень из инета. Мучается. Но цитирует. Писать то надо!

Хорошая экономия времени — не думать о том, что о тебе думают.

Странный случай произошел со мной давеча. Потом он произошел со мной намедни, а после ноныча. Но самое странное то, что я так и не понял — что же такого странного так много раз со мной произошло. И это странно.