Одиночество отталкивает. Оно овеяно грустью и не может вызывать в людях ни интереса, ни симпатии. Человек стыдится своего одиночества. Но в той или иной степени одиночество — удел каждого

—Мы слишком много думаем, и слишком мало чувствуем.

—Мы набрали скорость, но замкнулись в себе.

Я не боюсь клише — ведь вся жизнь и состоит из них. Мы же не просыпаемся как-то по-особенному. Все мы живём и умираем, принимая пищу трижды в день, влюбляемся и испытываем разочарования. Нигде нет бОльших штампов, чем в любовных историях, и это должно длиться до тех пор, пока с этому подходишь с интересом.

—Алчность отравила души людей, воздвигла барьеры ненависти, привела нас к страданиям и кровопролитию.

Я не нахожу в бедности ничего привлекательного или поучительного. Она меня ничему не научила, и лишь извратила мое представление о ценностях жизни, внушив мне неоправданное уважение к добродетелям и талантам богатых и так называемых высших классов общества.

Отчаяние — это наркотик. Оно усыпляет ум к равнодушию.

Жизнь была бы прекрасна, если бы люди оставили вас в покое

Когда я начал любить себя, я понял, что тоска и страдания — это только предупредительные сигналы о том, что я живу против своей собственной истинности. Сегодня я знаю, что это называется «Подлинность».

—Мое детство закончилось в семь лет.

Жизнь без споров была бы очень скучна.
Все что живет, взывает к обсуждению

—Мы изобрели быстроходные машины, но запели в них свои души. Мы слишком много думаем, и слишком мало чувствуем. Алчность отравила души людей, воздвигла барьеры ненависти, привела нас к страданиям и кровопролитию. Мы набрали скорость, но замкнулись в себе.

—Мы изобрели быстроходные машины, но запели в них свои души.

Самое печальное, что может быть в жизни, — это привычка к роскоши.

—Он очень разносторонен-он и бродяга, и джентльмен, и поэт, и мечтатель, а в общем это одинокое существо, мечтающее о красивой любви и приключениях. Ему хочется, чтобы вы поверили, будто он учёный, или музыкант, или герцог, или игрок в поло. И в то же время он готов подобрать с тротуара окурок или отнять у малыша конфету. И, разумеется, при соответствующих обстоятельствах он способен дать даме пинка в зад, но только под влиянием сильного гнева.

—Милдред была не злой, но она была безнадёжно зоологична. Я никогда не мог добраться до её души. Она была у неё забита, каким-то розовым тряпьём и всякой чепухой.

—Я не знал, как мне гримироваться. Моя внешность в роли репортёра мне не нравилась. По пути в костюмерную я мгновенно решил надеть широченные штаны, которые сидели бы на мне мешком, непомерно большие башмаки и котелок, а в руки взять тросточку. Мне хотелось, чтобы в моём костюме всё было противоречиво: мешковатые штаны и слишком узкая визитка, котелок, который был мне маловат, и огромные башмаки. Я не сразу решил, буду ли я старым или молодым, но, вспомнив, что Сеннет счёл меня слишком молодым, наклеил себе маленькие усики, которые, по моему мнению, должны были делать меня старше, не скрывая при этом моей мимики. Одеваясь, я ещё не думал о том, какой характер должен скрываться за этой внешностью, но как только я был готов, костюм и грим подсказали мне образ. Я его почувствовал, и, когда я вернулся в павильон, мой персонаж уже родился.