Нет такой вещи как красота, особенно в человеческом лице, в том, что мы называем физиономией. Это все подсчитанная и воображаемая подгонка. Мол если нос не слишком торчит, бока в порядке, если уши не слишком большие, если волосы длинные… Это мираж обобщения. Люди думают, что определенные лица красивы, но, на самом деле, они таковыми не являются, математически равны нулю. Настоящая «красота», конечно, исходит от характера, а не от того, какой формы брови. Большинство женщин, которым я говорил, что они красивы… ужас, они выглядели как супницы.

когда любовь создал Бог — Он мало кому помог
когда собак создал Бог — собакам Он не помог
когда растения создал Бог — это был сущий пустяк
когда ненависть создал Бог — Он дал нам в руки флаг
когда меня создал Бог — Он создал меня
когда обезьяну создал Бог — Он задремал
когда создал жирафа — Он был пьян
когда создал наркотики — Он торчал
а когда сотворил суицид — Он отпал

когда тебя в постели создал Он Свое дело Он туго знал
Он пьянел и торчал
и творил одним махом горы, море и пламя
… показать весь текст …

«Ноги для меня — первое дело. Это первое, что я увидел, когда родился. Но тогда я пытался вылезти. С тех пор я стремлюсь в обратную сторону, но без большого успеха.»

Жизнь удаётся смелым.

все игроки

порою, вы выбираетесь из постели утром и думаете,
что не собираетесь этого делать, но усмехаетесь про себя,
вспоминая все те разы, когда думали также, и вы идете в ванну, умываетесь, смотрите на лицо
в зеркале, о боже, боже, боже, но все же укладываете волосы,
одеваетесь, кормите кошку, идете за газетой, за газетой с кошмарами
кладете ее на журнальный столик, целуете жену
на прощание, и уже после, сдавая машину назад, вляпываетесь в настоящую жизнь,
и как миллионы других, выбираетесь…
… показать весь текст …

Красота — пустяк. Ты и сам не понимаешь, как тебе повезло, что ты некрасив, ведь если ты нравишься людям, то знаешь, что дело в другом.

В этом мире каждый должен чем-то заниматься. Кто-то придумал это правило, что каждый должен чем-то заниматься. Каждый должен кем-то стать. Дантистом, пилотом, полицейским, швейцаром, священником. Иногда я устаю даже думать о том, кем я не хочу быть; что я не хочу делать, куда не хочу ехать. К примеру, в Индию. Или не хочу чистить зубы, или спасать китов. Я никогда не понимал этот мир.

Безумие относительно. Кто определяет норму?

— Я вам нравлюсь?
— Вообще, нет.
— Я понравлюсь. Я заботливая.
— Это как? Вы сиделка?
— Нет, но кое-чему помогаю встать.
— Чему же это?
— Сами знаете!
— Нет, не знаю.
— Догадайтесь.
— Солнцу?
— Вы остряк.
— Мне говорили.

Бармен принес мне стакан, взял деньги, которые я положил на стойку, и сказал:
— Я думаю, вы не очень воспитанный человек.
— Кто сказал тебе, что ты можешь думать? — спросил я.

Телевизор я не включил — я давно заметил, что если тебе плохо, то от этого подлеца становится еще хуже. Одно тупое лицо за другим, и конца этому нет. Бесконечная череда идиотов, в том числе знаменитых.

Чего бы хотел я? Чего бы я очень хотел. Снова смеяться, как я смеялся когда-то, ведь в этой клетке податься некуда и нечем заняться.

— Не хочешь грейпфрута?
— Грейпфрута? От него не толстеют.
— Знаю, но утром я поскользнулся на нем, когда вставал. Грейпфруты опасны.

Его всегда удивляло то, что одни люди так торопятся в одну сторону, а другие так торопятся в другую. Кто-то из них, наверняка, не прав, а иначе это попросту какая-то грязная игра.

Забота о другом человеке не приносит выгод.

Проблема этих людей в том, что их города никогда не подвергались бомбардировкам, а их матерям никогда не приказывали заткнуться.

Мир по большей части
безумен. А там, где не безумен,
— зол. А где не зол и не безумен, — просто глуп.
Никаких шансов. Никакого
выбора. Крепись и жди конца.

— А чего это грейпфруты на полу?
— А мне так нравится.

Потенциал ни фига не значит. Нужно делать. У любого младенца больше потенциала, чем у меня.

И луна и звезды и мир в целом

долгий променаж в ночи
всегда хорош для души:
украдкой смотрю в окна и вижу как заморенные жёнушки
норовят отбиться от обезумевших от пива мужей.