Пустотела моя обитель. Не хранит, что должна беречь.
Затворилась одним наитием — невозможностью наших встреч.
Лишь порою особо тяжкой выпускает на волю птиц
полуночных моих, бумажных, безразличных до всех границ.
И пусть жизнь громоздит помехи, наставляя оградок ряд,
я отчетливо слышу эхом всё, что ночью сошло в тетрадь.
И рассветной бессонной песней, когда в пальцы врастает тень,
моя боль признает вселенский беспощадный закон потерь.
И пускай разделила Терра нас, единых, сплошной межой,
я не первая,