Наши органы чувств обожают сбивать нас с толку и заводить в тупик.
И самые большие обманщики — это глаза. Они искушают нас, заставляют полагаться исключительно на них. И мы уверены, что видим окружающий мир, хотя на самом деле это лишь его внешняя сторона. Поверхностная картинка. Мы не должны обманываться. Нужно проникнуть в истинную природу вещей, в их сердцевину. И здесь глаза нам только мешают. Отвлекают, завораживают ложным блеском. И нам это даже нравится. Мы привыкаем везде и всюду полагаться на одно лишь зрение. Забываем, что у нас есть и другие чувства. Я говорю не о слухе или обонянии. Я говорю о некоем внутреннем органе, у которого нет имени. Давай назовем его компасом сердца.

Счастье может поселиться везде и плевать ему на «предначертания».

Интуиция — это память о нашем опыте.
Надёжная память.
Нужно лишь внимательно слушать её голос.

«- У любви много нарядов. Чаще всего неброских. Главное — узнать ее, в каком бы облике она ни предстала, а это часто бывает ой как трудно.
— Но почему все так сложно?
— Даже имея зоркие глаза, мы видим лишь то, что уже знаем. Других людей воспринимаем не такими, какие они есть, а такими, какими нам хочется их видеть. Заслоняем настоящего человека нарисованной картинкой. И любовью называем лишь те проявления, которые соответствуют нашим о ней представлениям. Мы стремимся установить правила и требуем, чтобы нас любили в соответствии с ними. Словом, признаем любовь только в том наряде, который сшили ей сами. Все прочие отвергаем. Они вызывают у нас сомнения и подозрения. Мы превратно понимаем чью-то искренность, в самых простых словах ищем скрытый смысл. Неудивительно, что мы начинаем упрекать другого человека. Утверждаем, что он вовсе нас не любит. А он любит, только по-своему, но мы этого не замечаем и не пытаемся узреть.»

Я люблю его и надеюсь, что это взаимно. Мы, конечно, можем ошибаться относительно своих чувств, но я вам так скажу… Настоящая любовь существует уже до первой встречи, она не имеет начала. Такого человека просто узнаешь сразу…

Страх знаком всем. Каждому живому существу. Он похож на рой мух, кружащих над навозной кучей. Животные спасаются бегством, птицы торопятся улететь, а рыбы — уплыть. Все они стремятся в безопасные места. Кто-то добирается до них. Кто-то падает замертво от переутомления. Мы, люди, ведём себя ничуть не мудрее. Умом понимаем: нет никаких уголков, где можно спрятаться от собственных кошмаров. И всё равно отчаянно бросаемся на их поиски. Стремимся к богатству и власти. Тешим себя иллюзиями, будто мы сильнее любой опасности. Пытаемся управлять другими. Детьми, жёнами, соседями, друзьями. Амбиции и страх роднит незнание личных пределов. Власть и богатство напоминают опиум… Они не способны победить страх. Есть лишь одна сила, которая его превосходит. Любовь…

Время — лучший лекарь, но не каждую душевную рану оно способно исцелить. Время может лишь уменьшить боль, сделав её переносимой.

• Ты не сможешь открыть глаза на правду тому, кто не хочет её видеть.

• В любви всё идёт своим чередом, и любая попытка ускорить события обречена на неудачу. Если кому-то это и удаётся, то несомненно высокой ценой.

Ярость — вот что делает нас слепыми и глухими. А ещё страх, зависть, недоверие. Когда ты взбешён или напуган, мир сжимается, и всё в нём летит кувырком.

Он продолжал вслушиваться и наконец узнал биение её сердца.
Нежное, хрупкое и в то же время очень сильное. Никакой гомон не способен заглушить этот прекрасный звук. Как же он скучал по нему!

Любовный голод. Времена, когда его можно было обидеть такими словами, давно прошли. Хотя понятия «голод» и «любовь» всё ещё плохо сочетались в его сознании. Любовь воспринималась им как изобилие, полнота жизни. Голод же, напротив, означал недостаток, нужду. С голодом следует бороться любой ценой. Голод не знает ничего, кроме себя, а любовь обращена к миру. Голодный человек слаб, любящий — всесилен.
Если у любви и есть что‑то общее с голодом, то только то, что и то, и другое невозможно утолить.

Прийти в себя означает преодолеть, оставить позади и идти дальше.
Как вы думаете: мы оставляем наших умерших позади? Я думаю, мы берём их с собой. Они сопровождают нас, оставаясь рядом, хотя и в другой форме. Нам нужно принять их смерть и смириться с их новым обликом.

Любой человек способен на любую глупость. Мы придумываем себе некий портрет наших друзей и знакомых, а затем упорно за него цепляемся, не допуская даже мысли, что в какой-то ситуации люди вполне могут поступать вопреки нашим о них представлениям.

Время ожидания — вовсе не повод для досады. Наоборот, оно позволяет очистить ум.

Один день хаоса перечёркивает тысячу дней порядка.

Смерть, как и рождение, — часть великого круговорота, из которого невозможно выйти. Бороться против законов природы глупо.
Лучше принять их как данность, нежели страшиться.