Место для рекламы

Волк Серый

Расскажу я вам сказку странную, волшебную, совсем необычную. В темном бору, в дремучем лесу жил да был Волк. Вы, конечно, спросите: да что ж тут такого волшебного, необычного, когда волк в лесу живет?! Волкам оно на роду написано — по лесу рыскать — вот если бы волк в море-океяне плавал… Да только не простой то был Волк, а Серый! Как Гэндальф. Только волк. И колдун он был знатный. Тоже как Гэндальф, а может даже порезвей.
А как овладел Волк своим магическим искусством в полной мере, случилась с ним беда — заскучал. А что? Хочет есть — «Трахтибидох», «Колдуй баба, колдуй дед» — и вот, свежая косуля появилась. Волчицы все по нему сохнут. Волки-собратья вожаком признают. Охотников-людей давно отвадил. А своим охоту удачную обеспечил — тесно в лесу от оленей, благодаря его волшебству. Да и все свои волчьи жизненные задачи выполнил: щенков родил, нору вырыл, дерево пометил. Что дальше делать? Куда себя деть? Понятия не имеет. Даже на луну выть, и то надоело.
Встал Волк как-то поутру и говорит жене-волчице:
— Пойду-ка я по свету белому поброжу, развлеку себя.
Ну, волчица у него покладистая была. Это человеческая баба сразу бы в слезы и в крик: «Ах, ты, кобелина! Семью бросаешь! Лишь бы шляться! Знаю я твои развлечения!». А эта щенков построила, чтобы с папкой простились, в нос мужа лизнула и смотрит в глаза: иди, мол, муженек, развлекайся, печеночку оленью тебе оставить?
Ну и пошел Волк. Идет и думает: «Буду сам охотиться. Лично! Без всякой магии! Как испокон веков волки охотились!». А навык-то к тому времени подрастерял. Погнался за оленем — отдышка. Прыгнул за зайцем — заяц в сторону, а Волк в дерево… Даже мышиную норку не смог разрыть.
Загрустил Волк: «Как же так?! Я ж хищник! У меня ж инстинкты!..» А голод не тетка, живот к ребрам прижался, хоть вой на ходу от голода. Уж хотел было клятву свою нарушить и наколдовать оленью ногу. Тут глядит — конь! Жирный такой, лоснящийся. Не олень, конечно, но тоже сойдет, для разнообразия. Еще и к дереву привязанный — некуда ему деться.
Волк салфеточку повязал, приборы — вилку с ножиком вытащил (а что — культурный был волк — волшебник как-никак), и сожрал коня. Целиком. С гривой и копытам. Изголодался больно.
Доел коня, салфеточкой пасть промокнул, и смотрит по сторонам. Глядь — а под деревом добрый молодец. Проснулся, потягивается. Волк в кусты, а молодец к тому месту, где конь стоял привязанный.
А от коня только сбруя и осталась. Запричитал молодец:
— Кто ж это так?! Как же я теперь без средства передвижения? Это ж любимый мой конь был, последней модели, белая обивочка! Я ж за него еще кредит не выплатил! — Седельце обнимает, слезы горькие роняет.
Совестно стало волку. И человека глупого жалко. Думает: «Дай помогу, какое-никакое, а приключение».
Выскочил из-за кустов. Полчаса за молодцем гонялся — он как волка-то увидел, такого стрекача дал — куда там коню. Еле догнал, прижал лапами к земле:
— Не бойся меня, — говорит запыхавшийся Волк.
А молодец глаза как вытаращит, как заорет:
— Волк говорящий!!!
Вырвался и еще полчаса удирал. Но убедил-таки Волк молодца, что зла ему не желает:
— Я твоего коня съел! Так и быть сослужу службу. Кто ты такой будешь?
— Я царя Берендея сын, Иван-царевич. Разыскиваю жар-птицу по делу злостного хищения молодильных яблок, — отвечает Иван.
Обрадовался Серый — вон какое знатное дело подворачивается! Как раз по его профилю — колдовское. Он в своем волшебном зеркале видал, что некий царь Афрон держит у себя на службе воровской уголовный элемент — жар-птицу по прозвищу Золотой Клювик. Охотится воровка за всякими магическими артефактами и фантастической флорой да хозяину приносит. Давно он с этой птичкой поквитаться хотел — не раз посягала она на его магический посох. Ну, была у Волка Серого коряга такая, он ее грыз иногда от нечего делать. А чтоб не уличили его недруги в этой щенячьей привычке, всем говорил, мол, посох это — волшебный — шибко мощный.
Далековато Афоня-царь жил, эт те не в соседний лес сбегать. Хотел было Серый гигантских орлов призвать, а потом думает: «Ай, ладно, тряхну стариной! Полечу сам!»
— Садись на меня, Иван-царевич! Вмиг домчу!
Ну и домчал. Запыхался, конечно, малость — немолодой уже. Прилег под дубок, а Ивана посылает птицу красть. Весь план замка ему описал, расписание смены караулов открыл, сонным порошком снабдил, отмычки дал, о системах сигнализации поведал. Ну не дурак же этот Иван — возьмет птичку. А сам задремал — умаялся.
Ну, а Иван — дурак оказался. Проснулся Волк от воя сирены. Вся полиция Афонового царства на ушах. Прожектора так и шарят по территории. Короче, взяли Ивана с поличным.
Возвращается идиот с опущенной головой:
— Не удержался я… Клетка такая блестящая, такая драгоценная…
— Вот какого такого лешего она тебе сдалась?! Сорока ты или царевич?! У твоего бати-царя, что совсем золота нет?
А этот мнется, мямлит что-то про коня златогривого, мол Афоня за коня птичку отдаст. Будто он, Волк, этого Афоню-пройдоху не знает — надурит, как пить дать. Ну ничего, не даром прозвище Серый носим!
Подались они в царство Кусмана-бусурмана. Царь Кусман лошадей разводил — а тот златогривый конь, которого Афон желает, — производитель, значится. Не отдаст его Кусман за просто так.
Летел Волк, летел. Через поля, через леса. Ивана на спине нес. А Иван, чувствуется что не голодал — самые лучшие кусочки мамки-няньки царевичу подсовывали, откормили. Устал Волк пуще прежнего. Ему б после того, что Ванька у Афона учудил, самому за конем идти, но силушки нет. И жрать охота — еще не удержится, проглотит коня златогривого. В общем, объяснил волк Ивану что к чему, куда идти, за что браться, за что не браться. Опять же схемы, пароли, явки. Вооружил, так сказать, знаниями. Ну, не совсем же он дурак — возьмет коня.
Иван пошел, а Волк покушать себе наколдовал — оленятина свежая, зайчатина вымоченная, телятина отборная, водичка ключевая. Наелся, и сон его сморил.
Просыпается — шум-гам, бусурмане из автоматов палят, на своем бусурманском лопочут, бегают, как ошпаренные. Понял Волк, что международный конфликт назревает.
Обернулся дипломатом и в царский дворец просочился. А там посреди двора перед плахой Иван на коленях стоит, а царь Кусман с советниками спорят, что ему рубить: руку — как вору, или голову — как иностранному шпийону. Решили сначала руку, потом голову.
Но тут Серый (в человечьем обличии) стоит, в широких рукавах шарит — может достанет из подпространства какой нужный предмет. Шарил, шарил и таки достал — портрет Елены Прекрасной. Сразу смекнул Волк, как надо действовать. Бороду пригладил, глаза сощурил — и к царю.
— Да простит меня луноликий Кусман, добрейший из добрейших и мудрейший из мудрейших. Зачем же ты, о, великий царь, талантливого вора губишь? Отрубишь царевичу голову и руку — он ни на что уже тебе не пригодится, а так бы службу сослужил. Прикажи ему украсть Елену Прекрасную для твоего гарема.
Показал Кусману портрет, бусурман похотливый сразу и влюбился.
— Ну, если он мне такую красотку для гарема достанет, так и быть — не просто жизнь оставлю, еще и коня отдам!
Опять пришлось Волку тащить на себе Ивана, на этот раз в Грецию, в царство царя Далмана (не бросать же умом обиженного на произвол судьбы).
Не стал он царевичу ничего объяснять, никаких наставлений давать — сам на дело пошел. Сцапал Елену Прекрасную прямо из-под носа нянек-мамок и прочего обслуживающего персонала. Несет ее на спине, а Елена болтает без умолку:
— Ах! Наконец-то моя судьба исполнится. Я-то всегда знала, что суждена мне необычная любовь! Сладкая, как мед, и сильная, как смерть! Все сидела, в окошко смотрела и думала, кто же он — мой суженый? Парис ли Троянский? Вампир ли нестареющий? Дракон ли философствующий? Чудовище ли вида ужасного? А вот как оно вышло — оборотень в меня влюбился, из-за меня голову потерял! Счастье-то какое!
У волка уже уши вянут от таких разговоров.
Прискакал к царевичу, говорит:
— Займи ты ее чем-нибудь!
И обоих на спине к Кусману повез. Уже не волком себя чувствует, а ишаком каким-то — ану, столько с грузом на спине туда-сюда шастать, никаких волшебных сил не хватит.
Иван тем часом к Елене и так и этак, а она — только и разговоров, что об оборотнях.
— На что ты мне, Иван? Таких женихов — царевичей-королевичей, цезарей-императоров, шахов-падишахов, царей да королей, у меня толпы! Мне романтика нужна! Вот ты, Иван, магией владеешь? Нет! В зверя какого обращаться можешь? Нет! Кровушку человеческую кушаешь? Тоже нет! Обычный ты. Неинтересный.
Расстроился Иван. А Волк думает: «Ничего, скоро мы ее на коня обменяем — избавимся».
Прибыли снова в Бусурманию. Иван Серого в сторонку отозвал, глазки кругленькие сделал, ручки молитвенно сложил и говорит дрожащим голосом:
— Понимаешь, такое дело… Того… это… влюбился в Елену. Жить без нее не могу. Придумай что-нибудь!
Тут бы Волку обнаглевшего дурака послать лесами темными, горами высокими, ан нет — в раж вошел. Взялся помогать — надо дело до ума доводить.
— Ладно, — отвечает.
Елена тоже Волка в сторонку:
— Знаю я, что тебе не вечно волком ходить. Обратись человеком — молю тебя, хочу увидеть того, кому мое сердце принадлежит.
Посмотрел Серый на Елену Прекрасную (мысленно пальцем у виска покрутил), перекувыркнулся через голову, и стал точной ее копией. «Ну теперь-то она от меня отвяжется!»
А девица только руками всплеснула, зарделась и тараторит:
— Всегда знала, что мне предназначена необычная любовь! А теперь я поняла, что еще и нетрадиционная ориентация! Люблю тебя — красавица-оборотень, больше жизни!
Волк чуть не упал от такого оборота. Икнул только.
Потом наслал на Елену сон, чтобы не чудила, и пошли они с Иваном к похотливому Кусману.
— Как обменяешь меня на коня, — говорит Волк Ивану, — грузи Елену, садись сам и скачите во весь опор до самого Афонового царства. А я, сколько смогу, время тянуть буду.
Кусман, как Елену-волка увидел, голову от любви потерял — качественная иллюзия. Сразу жениться надумал. Ну так, царям бусурманским жениться — что шапку новую надеть. Сто сорок три жены есть, отчего ж сто сорок четвертую не взять?
Закатил царь пир на весь мир. Гости пьют, едят, тосты говорят, господина восхваляют. А Кусман глаз с Елены Прекрасной не сводит — любуется.
А девушка — тонкая, что та тростиночка — сидит, пироги с мясом наворачивает, двух фазанов приговорила, от трех лебедей фаршированных даже косточек не оставила, за павлина принялась. Волчий просто аппетит у молодушки!
Придвинулся Кусман поближе к жене, и спрашивает так, невзначай:
— А какова же ты в постели, любовь моя?
Задумалась на минутку Елена, даже жевать перестала, а потом отвечает:
— Сущее животное!..
Овладели Кусманом фантазии срамные. О первой брачной ночи грезит, а Елена никак ни наестся. Царь на стуле ерзает, и намекает, и уговаривает, и так и сяк — у молодой жены один ответ:
— Не видишь? Мы куууушаем!
Только когда уже все вино было выпито, все угощения съедены, да все гости разошлись, Елена Прекрасная откинулась на стуле, рыгнула и согласилась в кроватку пойти. Кусман руки потирает, от нетерпенья сгорает.
Свет погасил, чтобы молодую не смущать, одну только маленькую свечку оставил. Легли они. Вглядывается царь Кусман в черты Елены Прекрасной, а что-то не то ему чудится:
— Елена, а, Елена, почему у тебя такие большие глаза?
— Так на то я и красавица, чтобы глаза — большие! — отвечает Елена хриплым голосом.
Царь дальше смотрит.
— Милая, а почему у тебя такие большие уши?
— Ты что, царь, не слышал, что женщины любят ушами? Распухли у меня уши от твоей любви, муженек!
Тут надел царь Кусман свои любимые очки и как закричит:
— А зубы-то почему такие огромные?!
— Зубы? — потрогала Елена свои зубы, отвечает: — И правда, чет не то с зубами. К стоматологу мне надо.
Встала с постели и ушла. Царь слова не смог вымолвить от неожиданности, так с открытым ртом на кровати и остался лежать. А когда выходила Елена, Кусману привиделось, будто хвост волчий у нее из-под рубашки торчит.

Волк-то, дело ясное, дальше-то время тянуть не мог — тут или Кусмана надо глотать, или извращениям предаваться. Для извращений Серый слишком несовременный, а для пожирания Кусмана — слишком объевшийся. Вот и ушел.
В три межпространственных прыжка нагнал Ивана и Елену. Не успели они еще далеко отъехать. Царевич всё девушку уговаривал, а девушка ни в какую — люблю, мол, волчицу-оборотня, кто мне запретит. Иван уже и стыдил ее:
— Где это видано, чтобы баба в бабу влюбилась?! Срамота!
А та уперлась.
— А чего хорошего от вас, грубых мужиков, ждать? Вы — самцы, всей тонкости наших женственных натур понять не способны! — И на Волка поглядывает.
Не выдержал Серый, пока она его до помешательства не довела, надумал решить дело по-своему, по-волшебному. Смотался ночью к лесной ведьме, прикупил любовного зелья, полстакана Елене налил и пару капель Ивану (для верности) накапал. Утром угощает их как бы ключевой водицей. Выпила Елена, взглянула на Ивана — и враз вся ее ориентация на место встала.
Оставил их Волк одних на три дня в лесу — для закрепления эффекта.
А после коня они на жар-птицу выменяли. Царя Афона так же, как и Кусмана, надули. И Серый влюбленных домой к Ивановому батюшке спровадил.
Устал от них смертельно. Злосчастный Иван еще и помереть умудрился. Пришлось Волку его оживлять, а братьев Ивановых на клочки изодрать — ведь это они царевича убили и ограбили.
В общем вернул Волк свой долг Ивану в полной мере. За съеденного коня обеспечил царевичу красавицу жену, златогривого коня, птичку, которую можно ночью для освещения использовать. Да еще и место наследного принца — бонусом.
Вернулся к волчице, попрыгал с волчатами, оставленной оленьей печеночки покушал, «магический посох» погрыз, в норе поспал, на луну повыл. И понял, что жизнь его волчья удалась!

Опубликовала    14 мар 2017
0 комментариев

Похожие цитаты

Дракон

Была себе страна. Ничего так, нормальная, в меру богатая (для некоторых), в меру бедная (для основной массы населения). Но ничуть не хуже других. Ну естественно, на правительство все жаловались. Куда ж без этого? Жаловались тихо, потому что царь больно грозным был. Но беда не в царе, не в бедности, и даже не в дорогах. Повадился в те края дракон. Злобный такой, прожорливый, наглый, одним словом, чудище поганое.
Прилетал, стада пожирал, поля сжигал, людей пугал, короче вел себя, как последняя ск…

Опубликовала  пиктограмма женщиныАлександра  30 окт 2016

Мудрый Дракон

— Мудрый Дракон! Мудрый Дракон! Мы пришли к вам за советом!
Тиоро вздохнул и нехотя открыл дверь. Ну, начинается! Трое молодых стояли у входа, на их юных драконьих мордах читалось восхищение, преклонение перед мудростью старшего и неистребимый оптимизм вперемешку с неубиваемой наивностью.
Юнцы ввалились в гостиную пещеру, разместившись вокруг Мудрого и приготовились внимать.
— Ну? И что вам от меня нужно? — раздраженно спросил Тиоро.
— Ваше мудрейшество, мы тут подумали…- начал зеленый.
Муд…

Опубликовала  пиктограмма женщиныАлександра  18 ноя 2016

История одной принцессы в переписке

День 1.
Дракон
Королю и Королеве.
«Ваша дочь — принцесса, у меня. Если в течение одного месяца вы не предоставите мне выкуп в размере тридцати фунтов золота (в слитках) и пяти фунтов драгоценных камней (предпочтительно алмазы, сапфиры и рубины), она будет мною съедена.
Дракон».

День 2.
Король и королева
Дракону
«Уважаемый Дракон! С детства нам внушали, что вы — исключительно злобное, корыстное, коварное и самолюбивое существо. Но сейчас мы видим, что это неправда! Мы не находим слов, ч…

Опубликовала  пиктограмма женщиныАлександра  10 дек 2016