Я ищу глазами, куда упасть, пока ты покоряешь извечный город, я курю, прячу шею в высокий ворот, нахожу все что нужно — опеку, страсть, обещания /без прощаний, честно/, тех, кто смотрит в зеленые сверху вниз, обнимает — в общем-то строю жизнь, заменяя дурацкое «для» на «если». Если встретимся… Если так совпадет, если все о тебе — то читай, пожалуй, у меня есть ключик — замочек ржавый, ничего не выходит который год.
Бесконечное кружево суеты увлекает, манит своим узором — я сменила мальчика, стрижку. Голод по тебе не кончится. Это ты научил играть меня до конца, журавлей менять на свою синицу — так и знай, я прилежная ученица, я теряла их не теряв лица. Я теперь умею таких вещей! Ты бы загордился — «моя малышка!» — я не верю людям, словам и книжкам, ничего подобного вообще. Я хожу со всеми, а сплю одна, потому как шлюха, мне говорили, тут одно из двух — или веришь или усмехаешься — им не достать до дна: где-то там внутри под лиловой тьмой спит мое баюканное несчастье — ты сидишь, разбирая меня на части, отводя прохожих, вцепившись — «мой!» — как мальчишка с новеньким самосвалом, не желавший расстаться с ним ни на час, поиграй моя радость, играй сейчас, у тебя игрушек таких навалом.
Я ищу глазами — ну где ты там, у тебя отличная ученица, кружит в холоде сутками по столице, разбивает колени, смеется, злится — и совсем не чувствует ни черта.