Как же ты вырос, мой внутренний Цербер,

лежащий на косточках чьих-то историй, они приходили, как вёсны на север и гибли в холодном солёном растворе.

Как скоро вы пали, постройки Помпеи,
под натиском злости, созревшей до лавы. Я вынес себя, но других не успею (успел бы, но бросить их всех — моё право). Органная музыка сжалась до моно, ленивый оркестр уснул, бросив ноты.

Я слышу свой голос сухой, запылённый,
в гостиной, где были балы и фокстроты.

Как вмиг возмужала бессонница, будто чужая, глядит исподлобья, воруя мой кофе.
Любовь моя выросла взрослая и уезжает, искать другой дом, утешение, морфий.

Гулять по огромнейшим комнатам сердца,
кормить ненасытность (не хватит всех денег).

Вы выросли все, стали больше владельца,
а значит теперь я ваш внутренний.

Пленник?