Место для рекламы

Девочка и мама

Голова трещала. Ирка встала с постели, прикурила папиросу и, почесываясь, вышла во двор. Приставила руку козырьком ко лбу: солнце в зените. Ирка возвратилась в дом, шмякнулась к загаженному вчерашней гульбой столу, слила из всех стаканов выдох-нувшуюся водку, выпила. Заметно полегчало. Она распахнула окно и хрипло крикнула: «Женя! Женька!» Через минуту в калитку вбежала девочка, шестилетняя Иркина дочь.
— Мам, а я на похоронках была. Дедушка Сысоев умер, а бабушка его сидела-сидела и стала падать. Ей укол поставили. Мам, ей же не больно, у нее же рука уже старая? Там все так сильно плакали.
— На, сходи к Петровне, — мать сунула в руку девочке смятые деньги.
— Тут без сдачи?
— Да вали ты скорей!
Женька повернулась и побежала к калитке. Ирка легла на постель, уставилась в грязный потолок. Донимали надоедливые мухи. «У, заразы!» — яростно отмахивалась от них захмелевшая Ирка. На крыльце послышался топот детских ножек, вошла Женька. По-дол платьица был завернут и собран в узелок.
— Вот! И ещё Петровна за просто так два огурца дала. Такие колкие!
Ирка опростала девочкин подол, разрезала один огурец повдоль, посолила, потерла поло-винки друг о друга, одну протянула Женьке: «Лопай!»
Распечатала бутылку с паленкой, налила полный стакан, выпила.
— Мам, а у Петровны такой мальчик! Его привезли из другого города, он — внук. Он такой крошечный всего два зубика, а сам такой богатырь! Мам, роди мне лялечку, а? — Женька ещё что-то щебетала, но у Ирки уже совсем затуманилась голова, потом все по-плыло и исчезло. Она уснула.
Вечером её разбудила Женька: «Мам, я кушать хочу!» Ирка кое-как поднялась, расходилась, намыла картошки, поставила варить. Выпила полстакана и взялась за уборку.
-Мам, а наша Муська такая умница! Я бумажку комкаю и ей бросаю, а она в ротике мне её приносит. А Олеська свою кошку купает. Мам, давай Муську искупаем, а?
…Обнимая в постели засыпающую дочку, Ирка вдруг ощутила такую тоску и та-кую любовь, что слезы покатились по щекам. Они капали на Женькино плечико, и девоч-ка сквозь дрему гладила ладошкой материну щеку и шептала: «Мам, тебе дедушку Сысоева жалко, да?»

©
Опубликовала    29 июн 2016
8 комментариев

Похожие цитаты

Утренний автобус

Дурочка просыпалась раньше всех. Это уже после неё, позёвывая, поднималось июльское солнце. Почёсываясь, выходили на арену городских улиц дворники. Подтягивались к остановкам хмурые шахтёры, ворча на то, что — «как назавтра в первую смену, так с вечера обязательно напьёшься».
Дурочка спала в кустах аллеи на зимнем пальто, которое, проснувшись, она натягивала на себя поверх военного кителя. Её лицо всегда строгое и непроницаемое потемнело от грязи, на ногах была разная обувь: на правой — тапок, н…

© Auska 452
Опубликовала  пиктограмма женщиныAuska  24 июн 2016

Шлюха

При переезде соседи оставили куклу: безволосая голова, смуглое глиняное тело, грязное платьице. Маленькая Валюшка принесла её домой.
-Истовая шлюха! — всплеснула руками бабка, увидев игрушку.

Кукла осталась в детском уголке на правах козла отпущения. Валюшка вымещала на ней свои обиды. Девочка жила с матерью и бабкой и была «нагулянной». Обе женщины любили её и баловали, но между собой жили погано: бранились, даже бросались друг на друга с кулаками. И вот, наконец, дали мамке на работе комнату…

© Auska 452
Опубликовала  пиктограмма женщиныAuska  25 июн 2016

Не для тебя цвела!

В свои двадцать восемь лет Татьяна была девственницей. Для парней находились помоложе и поупруже — посладше. Пожалуй, один только опоек Власов, живущий этажом выше, не терял к ней своего пьяно-жеребячьего интереса.
— Танюха, приходи ко мне на ночь, будем семечки толочь!
Татьяна не удостаивала его даже взглядом, лишь походя произносила незлобиво (чего с него взять-то, с пьяницы):
— Умри, нахал, не для тебя цвела!
Это было вроде ответной шутки по размеру власовского умишка.
Однажды в тоскливый зим…

© Auska 452
Опубликовала  пиктограмма женщиныAuska  27 июн 2016