Весть ошеломила многих — Светлане Алексиевич присудили Нобелевскую премию по литературе! А чему вы так удивляетесь, родные? Высокая награда уже давно даётся не за литературу. Секрет Полишинеля окончательно раскрылся, когда по истечении полувекового срока обнародовали документы 1958 года. Обнаружилось пикантное обстоятельство: усилиями ЦРУ Альберто Моравиа был заменён Борисом Пастернаком. Причём награду присудили не за прекрасные стихи, а за изданного на Западе «Доктора Живаго» — пусть Кремль побесится! Между прочим, Анна Ахматова на правах близкого друга открыто говорила Борису Леонидовичу: это самое слабое из его произведений.
Правда, через семь лет лауреатом стал «правильный» для СССР Михаил Шолохов. Но и тут возникла смута. Будущий нобелевец Солженицын публично назвал это решение не менее политическим, призванным уравновесить премию Пастернака. А он-то уж тчоно знал, что такое нобелевка за взгляды. Другой Нобелевский лауреат, Иосиф Бродский, и вовсе объяснял такой выбор сделкой: якобы в обмен на премию Шолохову Москва обязалась разместить большой заказ на судостроительных верфях Швеции. Похоже на фантастику, но у Иосифа Александровича бывало…
С самим Бродским вышло ещё трагикомичнее. Награждать за поэзию было совсем неловко — очень сложные стихи Иосифа Александровича и русские-то не все понимают. Что уж говорить о переводе их на шведский?! Например, «Тихотворение моё…»
Шведы нашли выход. Присудили премию 1986 года за эссе, хотя прежде в такой экзотике комитет замечен не был. Эссе у Бродского к этому времени набралось немного. К прозе он тогда серьёзно не относился, английским в совершенстве ещё не владел. Академики, ясное дело, не ведали, что близкий друг и издатель лауреата Карл Проффер денно и нощно исправлял в ранней прозе грамматические ошибки и синтаксис, а редакторы следом наводили англосаксонский стилистический глянец. Думаю, радость Иосифа Александровича имела горький привкус. Он прекрасно понимал, что возвеличен не за свою поэтическую виртуозность, а в пику Кремлю. В разговоре с Олегом Осетинским зло посетовал на Нобелевский комитет: «Они ханжи ещё похуже совков…»
Награждениями не за литературное мастерство, а за взгляды Шведская академия грешила давно. Льву Толстому, к примеру, отказали с такой формулировкой: «Этот писатель осудил все формы цивилизации и настаивал взамен их принять примитивный образ жизни, оторванный от всех установлений высокой культуры… Никто не станет солидаризироваться с такими ВЗГЛЯДАМИ (Выделено мной)».
О писателях мы поговорили. Теперь о Светлане Алексиевич. Она не литератор, а журналист. Это разные вещи. Как пшеница и рис. Брать интервью, потом их расшифровывать и публиковать — чистая журналистика. Когда было выгодно, шведские академики использовали ярлык «журналист» для отсева неугодных. Классик научной фантастики Герберт Уэллс номинировался на нобелевку четыре раза, но был отвергнут. Член комитета Свен Гедин объявил Уэллса «незначительным ЖУРНАЛИСТОМ» (Выделено мной)". Другое дело — Светлана Александровна!
Жанр, в котором пишет «значительная журналистка» Алексиевич, — документальная проза — в классической русской литературе никогда не существовал. В последнее время на фоне деградации европейской культуры, на Западе он вошёл в моду. Гордо называется non-fiction.
Каким же был путь нашей героини к заветной медали? Невероятно пошлым. «Через тернии к звёздам» — это не про неё. Начала карьеру корреспондентом в белорусской районной газете «Маяк коммунизма». Потом — республиканская «Сельская газета». Беззаветно служа Коммунистической партии, заслужила высокое доверие: восемь лет руководила отделом очерка и публицистики журнала «Нёман». Иными словами, была отважным бойцом на передовой идеологического фронта. Никита Хрущёв придумал для таких определение: «Подручные партии».
Но тут случилась горбачёвская гласность. Часть наших служителей Муз под знаменем Коротича и других прорабов перестройки дружно рванули к новым берегам. Перекрасившиеся и внезапно прозревшие мчались во весь опор, отпихивая друг друга — каждому хотелось стать Гением первого плевка. Притормаживали лишь завидев телекамеру: гордо сжигали перед ней партбилеты, прежде трепетно носимые на груди, и неслись дальше. К заветной цели.
Наша героиня оказалась в первых рядах. В перестроечном угаре её «Цинковые мальчики» пришлись очень кстати. В книге полно вранья? — какое это тогда имело значение! Группа солдатских матерей подала на Светлану Александровну в суд. Одни посчитали её книгу оскорбительной и клеветнической, другие возмущённо заявляли, что никогда не говорили приписанных им автором слов. Часть исков суд удовлетворил, но наша героиня от этого только выиграла. Прогрессивная общественность, повернувшись лицом к Западу, возопила: «Спасайте мужественного борца с режимом! Политическое судилище!» Как тут не спасать? В просвещённой Европе Алексиевич скоро обрела широкую известность. Интервью, переводы, тиражи…
С начала 2000-х страдала, бедолага, за свой народ, томясь в Италии, Франции, Германии. В Беларусь, где о ней мало кто слышал, вернулась в 2013-м. Относит себя к Русскому миру, но с обязательной оговоркой: «я не люблю мир Берии, Сталина, Путина, Шойгу — это не мой мир». Оказывается, Шойгу — это что-то вроде Берии. «Конгениально!» — воскликнул бы Остап Ибрагимович. Захар Прилепин иронизировал: что есть у русского не либерала? — только «Соловецкие острова и половецкие пляски». «Берия и Шойгу» — добавила Алексиевич.
Шведская академия была очарована талантом Светланы Александровны к состраданию. А как же?! Беспредельно горюя, оросила на Майдане слезой фотографии Небесной сотни. Правда, на тысячи убитых в Донбассе детей, женщин и стариков слёз не нашлось. А по ним-то зачем плакать? За них премий не дают.
Поделилась наша героиня и впечатлениями от недавней поездки в Москву. Как «человек Русского мира», отправилась поскорбеть (это же её главная специальность) и помолиться в православный храм. Смотрит, а туда собирается большая толпа, в которой очень много военных. В чём дело? Недоумевает. Спросила у прихожан, те объяснили: мы сюда ходим молиться за наше ядерное оружие. Закручинилась Алексиевич, и решила вместо храма пойти в театр. Подходит, а у входа казаки с нагайками. Робко спросила: а вы здесь зачем? - Следим чтобы порнографии на сцене не было — отвечают казаки. Тут Светлана Александровна совсем расстроилась, решила в театр тоже не ходить и остановила такси («Карету мне! Карету!»). Не тут-то было! Таксист первым делом справляется православная ли она? Алексиевич почему-то отвечает, мол, нет, не православная (а ведь только что собиралась в храме помолиться!). Таксист в ответ: — Извините, не повезу. У нас православное такси.
Не верите? Почитайте интервью испанской газете La Vanguardia под заголовком «Путин создал православный халифат» — выложено в интернете.
Художник в Светлане Александровне (ах, как не вяжется с ней это слово!) сильно перевешивает мыслителя. ТАКОЙ нобелевской речи Стокгольм ещё не слышал! Что-то среднее между школьным сочинением «Как я провёл это лето» и дневником графомана. Главная же идея выступления была простой: «Двадцать лет назад мы проводили „красную“ империю с проклятиями и со слезами. „Красной“ империи нет, а „красный“ человек остался. Продолжается. Униженный и обворованный. Агрессивный и опасный».
Это же крик разрывающейся души: безумный и кровожадный русский медведь вот-вот набросится на цивилизованный мир!
Дальше — больше. Дословно из Нобелевской речи:
«Что я слышала, когда ездила по России …
— Модернизация у нас возможна путём шарашек и расстрелов.
— Русский человек вроде бы и не хочет быть богатым, даже боится. Что же он хочет? А он всегда хочет одного: чтобы кто-то другой не стал богатым. Богаче, чем он.
— Честного человека у нас не найдёшь, а святые есть.
— Не поротых поколений нам не дождаться; русский человек не понимает свободу, ему нужен казак и плеть.
— Два главных русских слова: война и тюрьма. Своровал, погулял, сел … вышел и опять сел …
— Русская жизнь должна быть злая, ничтожная, тогда душа поднимается, она осознаёт, что не принадлежит этому миру … Чем грязнее и кровавее, тем больше для неё простора …
— Так наша жизнь и болтается — между бардаком и бараком. Коммунизм не умер, труп жив".
Какая потрясающая правда жизни! Ведь все мы с утра до вечера только такие фразы и изрыгаем. А о чём ещё говорить? О Пушкине, что ли? И живём все как один по формуле лауреата: «Своровал, погулял, сел … вышел и опять сел …». Вы видели чтобы в России кто-то жил иначе? Я — нет.
Совестливая душа Алексиевич болит не только из-за России. Оказывается, в родной Беларуси «такая же дикость». И… озарение ума! — польскому радио она объясняет причину: «Мы маленькая нация, которую всегда русские уничтожали».
Но главная её боль, конечно, Россия. И вот уже в интервью «Евроньюс» она скорбит: «Что за страна? Почему такие люди? На это даже мне трудно найти ответ».
Зато легко ответить на другой вопрос: за что Светлане Александровне дали нобелевку.
А теперь внимание! Вот небольшая часть списка крупнейших литераторов, не удостоенных Нобелевской премии: Лев Толстой, Антон Чехов, Генрик Ибсен, Марсель Пруст, Франц Кафка, Бертольт Брехт, Джеймс Джойс, Федерико Гарсиа Лорка, Роберт Фрост, Вирджиния Вульф, Райнер Мария Рильке, Владимир Набоков, Хорхе Луис Борхес, Эмиль Золя, Джон Апдайк… И на фоне этих титанов — литературный карлик Светлана Алексиевич!
Поздравим же неподкупных, кристально честных и достойнейших членов Нобелевского комитета с их выдающимся решением!