часть тринадцатая
МОРДОР. ПОСЛЕ БИТВЫ.
- Корону забыла.
Подпрыгивая, Чаки из последних сил бежал за взлетающим ящером, протягивая мне походный венец.
- Угу.
Я покрепче надвинула на лоб неудобный ободок и стала набирать высоту.
Гвардия встретила меня радостным воем, сложив крылья, мой ящер резко спикировал в самую гущу противника, хотя я его об этом не просила.
Подавляя приступы тошноты, я вцепилась в седло, весь мир поплыл у меня перед глазами, как во сне взлетали мечи, крутились цепи булав, стрелы, словно осы, впивались в тела врагов и валили их навзничь.
Я видела, как подошедшее подкрепление, состоявшее из ополчения гномов, смяло правый фланг противника, а с левого уже наступали эльфы, а в центре билась я в окружении верных урук-хаев.
Точнее, как и подобает предводителю войска, я во все стороны крутилась на ящере и грозно размахивала ятаганом за спинами своих воинов, стараясь не попасть под мечи орков.
Мы наступали по всем флангам и, поняв бесполезность сопротивления, инкубы остановились, опустив призрачные руки, они сразу как-то сникли, сползались в центр поля и прижались дрожащими спинами друг к другу. Объеденные силы мира Арды, окружили их.
Все ждали моего решения.
Я видела как развеваются черные плащи назгулов, как блестят вороненые доспехи демонов, слышала как тяжелой поступью громыхали орки и пыхтели тролли.
И внезапно почувствовала всю горечь поражения врагов, их разбитые надежды. Воспоминая резанули мою опустошенную душу. Когда-то давно я, подобно им, стояла одна на пустынной неизвестной дороге, прижимая к груди своё единственное сокровище — лук без тетивы. Ветер трепал старое, изорванное платье, было холодно и страшно.
Может, именно тогда я и объявила войну всему миру.
Как песочный замок, упрямо складывая щепочки — воспоминания, придорожные камушки — чувства, потерянные перышки — боль сердца, я построила свой дом — свою жизнь, но когда он стал Минас-Моргулом, вдруг поняла, что запуталась, запуталась в своей ненависти и в своей любви.
Что же со мной случилось?
Битва закончена, я опять вернусь в свои пронзительно темные башни, буду бродить по пустым коридорам, и мои шаги, будут вспугивать лишь заспанных приведений. Я буду всем навязывать свою волю, буду сердиться, кричать, а по ночам буду рыдать в подушку, от безмерного одиночества.
Я так давно не встречалась со своей семьей, с мамой, с друзьями, я готова была сейчас расцеловать всех своих родственников, даже самых дальних.
Вот сейчас пойду к эльфам и скажу, что соскучилась, что все эти миры мне не нужны — просто подойду и скажу: «Заберите меня, домой.»
Устало качнувшись в седле, я спрыгнула на землю.
- В темницы, на перевоспитание.
Решив скопом несколько сотен тысяч судеб, я впервые задумалась о той единственной — своей — судьбе.
Между тем, мои кольца затеяли очередную разборку. Сейчас на поле, ещё сохранив пыл битвы, находились представители как светлых, так и темных сил. И оценив редкость, такой расстановки, кольца одновременно завопили
- Уничтожь орков, — этих грязных приспешников зла!
- Призови барлогов из резерва и сожги эльфов, пусть мрак пепла закроет ненавистное солнце!
- Прикажи — мы достанем назгулов, несколько выстрелов и мир воцарится в Арде!
- Убей рыжих недомерков!
Перебивая друг друга, кричали кольца — завладев моими мыслями, они буквально раздирали меня надвое.
В пылу спора они, схватив меня за руки, рванули в разные стороны, и безжалостно распяли между тьмой и светом. Беспомощно закинув голову, я дернулась, в глазах отразилось багровое небо, и вспышка внезапной догадки, потрясла своей простотой.
Сейчас я столкну в последней схватке недавних союзников, и мир рухнет, а инкубы были просто поводом.
Светлейшая Галадриель боялась этого, и, все же, она рискнула, отдав мне кольцо света, рискнула в надежде, что я приму правильное решение.
Угроза светлому миру?
Нет, во мне течет кровь эльфов!
Сейчас, сейчас я все сделаю как надо. Только сначала выскажу все, что думаю о лицемерных друзьях.
- Вы оба это давно задумали и не успокоитесь, пока не погубите нас всех. Поэтому меня не убили, меня и не должны были убить, вам нужен был кто-то, кто бы мог собрать воедино, эльфов, орков, гномов, демонов… всех… — и стравить их.
И что для вас сотни тысяч убитых?
Ничто!
Главное — идея!
Вы избрали меня своим оружием, глупую и трусливую девчонку, вы диктуете мне свою волю, а я была послушна вам.
Но все кончено, ваша миссия проиграна.
Это так просто.
Золото Мории,
бриллианты Солеа,
багровое зарево МОРДОРА — все эти ободки, мои кольца, сверкая падали вниз.
Только кольца назгулов, единственные, я почтительно положила на нагретый полуденным солнцем камень — встречаться с их хозяевами не входило в мои планы.
Вот вроде и все.
Никто не понял, что произошло, когда я прижалась щекой к скале и сразу почувствовала, как отравленная игла нежно царапнула по шее.
Яд могильных глубин мгновенно бросился в кровь.
Смертельная усталость с током крови понеслась по венам и, вздохнув последний раз, я упала лицом вниз.
Да так и осталась лежать, как брошенная кукла, которую, наигравшись, беспечные дети изломали и бросили, забыв ради других ярких игрушек.
-- Светлейшая аранель Валинора,
-- темный властелин Мордора,…
А на самом деле, все та же, маленькая обиженная эльфочка, что плачет среди груды развороченного песка — у меня болит шишка на лбу, у меня потерялся платочек.
Глупое детское горе так безмерно велико, что сердечко просто не может его вместить. Мальчик, которому я поверяла свои секреты, тот самый мальчик, что тайно целовал мои измазанные в песке руки, он ещё утром обещал подарить мне весь мир и корону Лихолесья, а днем, разозлившись, разрушил мой дом.
И ушел, обозвав меня на прощанье чокнутой эльфийкой. Тогда, я прокричала ему вслед.
- Я принимаю этот титул.
Он холодно пожал плечами и безразлично бросил:
- Да делай, что хочешь.
Вот я и наделала.
Старалась доказать всем, что смогу быть счастливой вопреки всему. Навешала на себя множество титулов, окружила многотысячными армиями, создала государство, чтобы только забыть о главном — меня бросили.
Но все, я больше не играю.
По согнутой травинке сползла пожилая улитка, поблескивая на утреннем солнце влажными рожками, она вежливо обогнула мой нос, и поспешила скрыться по своим улиточным делам.
Роса капнула на щеку и слезой скатилась в душистый травяной ковер.
Ромашки закачали желтеющими головками и зашептали:
«Любит, не любит, любит…»
Отравленная кровь пожирала последние мгновения жизни.
Нет, не было сожаления, не было и страха, только одно удивление, удивление — почему, кричавший как от боли смертельного ранения, эльф прижимал к своей груди уже такое ненужное, моё безразличное тело.
Удивление, что чьи то руки, закутанные в черный плащ, подхватили мою усталую голову.
Я видела упавшего на колени гнома.
Волшебника, что помертвелыми губами силился произнести заклинание, но ничего не получалось.
Я видела, как орки, смешавшись с эльфами, бежали ко мне и безжалостно давили тоненькие стебельки лютиков, видела, как ломались султаны лисохвоста…
Потом я ничего не видела — сквозь мглу, доносились лишь отрывки эльфийских заклинаний, перебиваемые рыданиями.
Чувствовала холодеющие чужие слезы на щеках, последние поцелуи, и с усилием подняв руку, я помахала всем.
- Прощайте.
У ВРАТ. В ОЖИДАНИИИ
Смерть посмотрела на меня пустыми провалами глаз, протянула руки, ласково закутала своим покрывалом и повлекла к невозвратным воротам. К воротам, за которыми нет добра и зла, только пустота.
Холодная неприступность плотно закрытых дверей, возле порога сидит усталый грайд.
- Сегодня приема не будет. Санитарный день.
Он неуклюже пытается сострить.
-Как там наверху, чем все кончилось?
- Мы победили.
- Поздравляю.
- Подвинься…
Я, ссутулившись, тоже привалилась к воротам. И долгожданный покой, наполнил мою душу.
По дороге шли погибшие воины, зияя страшными ранами, с застрявшими обломками мечей, со стрелами в сердце, некоторые несли свои отрубленные головы, руки и даже ноги, хотя, как они при этом шли, непонятно.
Просто шли. Некоторые приветственно помахивали мне руками, другие отворачивались, в молчании рассаживаясь по краям дороги, они тоже уже никуда не стремились, бок о бок с недавними врагами, здесь каждый ожидал своей участи.
Приметив, какая толпа повалила к воротам загробного мира, я усмехнулась, даже здесь мне опять повезло — оказалась в первых рядах.
- Пропустите!
Целая шайка инкубов-духов, попыталась пролезть без очереди.
Все промолчали, и только мне надо было выступить.
- Эй, вы здесь не одни. Мы раньше пришли.
- А мы ещё вчера занимали.
ни, огрызнувшись, нагло влезли к самим воротам.
Потеряв всякое терпение, я дважды постучала ногой в дверь.
- Открывайте.
Потом ещё два раза.
- Ноги отобьешь, у них здесь непонятно, когда откроется проход, видно ждут кого-то.
Для очистки совести, я еще раз постучала и смирилась. Грайд подставив мне плечо, просто сказал.
- Ты устала Эльфарран, отдохни, когда откроют, я тебя разбужу.
Я видела его в первый раз, но опустив голову, доверчиво прикрыла глаза. Пусть я его совсем не знала, но здесь, мы, как зернышки одной шишки под жесткими смолистыми кожурками, были объединены одним чувством.
- О, пусть все закончится, и тьма или свет, все равно, но только пусть кончится это ожидание.
Осколки жизни. Говорят, что перед смертью мы многое вспоминаем.
Осколки жизни, как в калейдоскопе, перемешиваясь, высвечивали странные картины. Иногда пугающие, иногда смешные.
Грайд вытер мне нос своей бородой.
- Петли скрипят, давай отойдем. Сейчас эта толпа как хлынет, нас просто сметут. Не все ли равно, когда мы встретимся с вершителем судеб. Теперь спешка не имеет значения.
Сноп света, вырвался из-под ворот, народ заволновался.
Мы вовремя залезли на каменные валуны, и как на острове, возвышаясь над морем человеческих страданий, могли видеть, как устремившись в раскрывающиеся двери, духи, падали вниз в бездонную пропасть.
Задние подбадривая тех, кто впереди, и стремились в невозвратный мрак подземелья.
Печальные орки, строем шли по неровной дороге к пещере с красноватым отблеском. С бесцветными лицами вампиры, опираясь на осиновые колья, хромали к гнезду на высоченном дереве.
Грайд, пожав на удачу руку, растворился во тьме.
Высокий полуночный призрак, кивнул мне.
- Иди сюда, самый жалкий властелин из всех, которых я знал. И что прикажешь с тобой делать, наградить вечным мраком, или пожалеть и сослать на вечные работы к адским котлам?
Он откровенно издевался.
Сверху на стол привратника упала роза, мертвая белая роза.
Одна из тех, что я, накалывая до крови руки, сажала в проклятую землю мордорской пустыни. Закусив губы, упорно создавала красоту, и пусть говорили, что это только ради масла, нет, не ради него, ради себя.
Одурманенная кольцами, я упорно, по крупицам создавала свой мир и верила, что даже на темном троне можно быть эльфийкой.
И пусть соплеменники хладнокровно отобрали у меня все добрые чувства,
- я сажала розы.
Они забрали мое сердце, - я сажала розы.
От меня отказались друзья, — я сажала розы.
Карая днем, а ночью посылая хлеб голодным детям, я каждый день шла в бой за людей, за гномов, за орков.
Они проклинали меня, исподтишка готовили восстание, но я, все равно, безжалостно билась с такими же, как и я, зверями в человеческом и нечеловеческом обличье.
Билась за торжество жизни.
Чтобы на полях могли взойти несмелые колоски нового урожая, чтобы маленькие зеленые яблочки не опали, а превратились в наливные благословенные плоды.
И пусть мой облик был далеко не слишком симпатичным. Редко кто может похвастаться удачным сочетанием всех достоинств.
НЕОЖИДАННЫЙ ПРИГОВОР
Роза начала розоветь, и, чем дольше я вспоминала, тем сильнее она наливалась краснотой. Её лепестки темнели и преображались от моих мыслей. И вот уже живой, трепещущий, багровый цветок лежал на листах исписанных мелким, неровным подчерком.
- Оправдана.
Раздалось, откуда то сверху. И яркий свет, пролился на мрак отчаянья.
- Пшла вон!
Рявкнул призрак.
— еще раз заявишься со своими соплями, вышибу.
— Куда?
Я беспомощно оглянулась.
Он, ухватив меня за шиворот, дал такого пинка, что пропахав носом глубокую борозду, я вылетела за ворота.
И словно боясь, что я опять полезу в обитель скорби, ворота тотчас захлопнулись.
Я подождала немного, может все-таки откроют. Потом несколько раз пнула ногой дверь, но предупрежденные привратники, только злобно отогнали меня длинным шестом.
Страшно обиженная, я упорно продолжала сидеть под дверью, когда на меня упала тень высокого человека закутанного в плащ. От бессилья, мне хотелось сделать ему больно, и поэтому я прошипела:
- На сегодня прием окончен. Ты опоздал.
- Да, вроде, нет.
Он подал мне руку…
— Я за тобой. Нам надо уходить.
- Ты знаешь обходной путь? Зайдем с черного хода! Пошли!
И приняв его руку, легко поднялась.
— Мне терять нечего, все равно, уже отсюда выкинули.
И обернувшись, запоздало погрозила кулаком адским воротам.
— Даже каких то духов приняли, а меня…
Запнулась, не хотелось говорить первому встречному, как совсем недавно получила под зад коленкой.
ВОЗВРАЩЕНИЕ.
Он, на счастье, совсем не обратил внимания на мои слова а, уверенно держа за руку, потащил по какому-то коридору.
Пожалуй, мы даже побежали, и за нами удивленно потянулись тени неупокоенных душ, рваными полотнищами скользя по стенам.
Многочисленные переходы, змеясь, выбрасывали нас в просторные залы, потом мы долго поднимались по длинной лестнице, и несколько раз перепрыгивали расщелины.
- Ты кто?
На втором часу бега, запоздало поинтересовалась я.
- Святой Низя, подойдет?
И тут до меня дошло, что мы бежим в противоположном, загробному миру направлении. Я резко затормозила.
- Мы бежим не туда!
- Туда.
Но уже без прежней уверенности в голосе возразил, мой провожатый и тоже остановился.
— Вроде, туда, ты не посчитала повороты?
- Пять.
На каждом из них я ударялась об угол правой рукой, и сейчас, подняв рукав, просто сосчитала синяки.
— Пять, я что, считать не умею!
Божественная музыка внезапно раздалась из соседнего ущелья, пение сотен нежнейших голосов и манящая сила любви, обворожили, обволокли нас.
И пока незнакомец сосредоточенно разглядывал мой локоть, я смотрела на витые ворота, что появились из ниоткуда и призывно приоткрылись с перезвоном серебряных струн.
Словно по волшебству, над зияющей темной пропастью возник золотой замок, с чудным садом диковинных деревьев: тончайшие витые башенки с витражными, разноцветными стеклами вместо крыш, бирюзовый узор дверей.
Замок, поддерживаемый неведомой силой, висел в воздухе и без усилий, медленно и плавно плыл нам навстречу.
- О!!!
Это было единственное восклицание, на которое я оказалась способна.
Зачарованно сделав несколько шагов по направлению светлых врат, я внезапно и жестоко была остановлена. Мои ручки потянулись к причудливой решетке, мои глазки впились в роскошные зеленые ковры, мои ножки…
Увы, вот мои ножки, что так шустро рванули навстречу прекрасному, почему-то вхолостую, перебирали на месте. Вот незадача!
Я поглядела вниз и все поняла — меня приподняв над землей, держали на руках.
- Отпусти, я хочу домой!
В едином порыве души и тела, я, рывком дотянувшись, все же вцепилась в прутья решетки — аж пальцы побелели. Но с упорством трудолюбивого муравья мой спутник потянул меня прочь.
- Я хочу домой.
Громко вопила я.
— Хочу на цветущий луг и с бабочками побегать.
- Будет тебе луг и бабочки тоже.
Он тяжело дышал и тоже не желал сдаваться.
- Я хочу этих.
- Перестань капризничать.
Песня закончилась, остров с замком, заколыхавшись в воздушных волнах, поплыл прочь.
- А-а-а-а, сейчас закроют!!!
Не разжимая рук, я повисла над пропастью.
- Отцепись, сумасшедшая!
Громко закричал он, и, внезапно сменив тон, попросил.
— Нет, лучше не отцепляйся,
Теперь уже и он висел над пропастью, держась за мои ноги и тщетно пытаясь достать до маленького выступа скалы. А я пыталась не разорваться пополам.
- Ты никакой не мертвец, ты весишь как туша медведя.
От напряжения пальцы повлажнели, и я начала медленно сползать вниз. Завитушки были немного корявыми, и их выступы царапали мне руки. Выступила кровь.
Поняв, что долго я не продержусь, мой спутник обреченно разжал руки и рухнул в бездну.
Всхлипывая от пережитого волнения, я кое-как подтянулась, вылезла на узкий карниз и, привалившись к воротам, облегченно вздохнула. За витыми столбиками торжествовало счастье,
- Наконец-то, я нашла тебя, мой дом, и я уже иду.
Отдышавшись и пригладив прическу, я рванула на себя двери. И они с нежным звоном поддались, но то ли я слишком сильно потянула их на себя, то ли петли были разболтаны, а скорее всего, мне просто, кто-то дал щелчок по лбу… и не удержавшись, я тоже кубарем полетела в бездну.
Но парила я недолго, да и приземление, было более чем удачным. Меня поймали, как яблоко, что опытный садовод снимает, лишь одним встряхиванием ветки.
- Ты все поняла, ты пришла ко мне!
Он был так рад моей самоотверженности, что разочаровывать правдой не хотелось.
- Конечно.
Буркнула я.
— я жена тебе как-никак.
Даже здесь в кромешном мраке, я бы никогда не спутала стук сердца своего мужа ни с чьим другим.
Стоя на маленьком пятачке скалы, мы от нечего делать сразу начали припоминать друг другу старые обиды и высказывать претензии. Никто не хотел уступать.
- Ты изменила мне, извинись.
- С тобой — это не считается.
- Ты знала?
- Догадывалась!
- Извинись!
- Нет!
— Тогда развод?
- Развод!
Для подтверждения твердости своих намерений я грозно топнула ножкой, скала треснула и ушла из-под моих ног.
Громко ойкнув, я бросилась мужу на шею. Он мгновенно стиснул меня в объятиях, и мы опять застыли. Я с ужасом наблюдала, как обломок скалы рассыпается на куски и погружается в кипящую магму.
Теперь моё положение круто изменилось в худшую сторону, поэтому, поборов гордость, я прошептала.
- Ладно, прости, пожалуйста
- Что простить?
Он понял, что я готова сдаться, и не мог отказать себе в удовольствии поиздеваться.
- Все.
- Что именно?
Пришлось припомнить события, начиная с детства, все равно, времени было хоть отбавляй. Начала я с прозвищ.
- Прости, что называла тебя: тупым бараном — пятьдесят два раза, занудой — сорок раз, павлином неощипанным — один раз, болваном бесчувственным — десять раз, глупым барсуком — три раза…
Он улыбнулся и поправил, с такой величественной улыбкой, что у меня слова застряли, где-то между гортанью и языком.
- Пятьдесят три, тупым бараном — пятьдесят три.
Похоже, его реестр был более точным. А я, углубляясь в воспоминания, покорно считала.
- Идиотом — дважды.
- Когда?
От прямоты моих излияний, его прошиб холодный пот.
— Когда ты называла меня идиотом? В присутствии скольких лиц и при каких обстоятельствах?
Одумавшись, я замолчала, поняв, что если и дальше продолжу в таком духе, то он элементарно бросит меня вниз.
- Говори!
Его глаза потемнели, а я вздохнула про себя:
-«Точно сбросит»,
И твердо произнесла.
— Не помню, амнезия замучила.
Горячее дыхание бездны, клубясь, поднималось все выше, и мы, боясь шевельнутся, старались не производить лишних движений, поэтому все обиды выплескивали в прямых взглядах и гневном шипении.
- Тю, поглядите на них. Почитай годков с десяток не виделись, и что же, где слезы счастья? Точно два обиженных бегемота.
Гимли вспомнил, старую шутку.
Он, стоя наверху, разматывал длинную веревку и хитро улыбался. (Да эту ухмылку, я бы разглядела, даже с расстояния семи лиг и в кромешной темноте.)
Мы, эльфы, — сразу объединившись (что значит одна кровь), мы вместе напали на гнома.
— Кстати, не смешно.
Довольный собственным остроумием, Гимли с высоты своего превосходства, рассматривал нас.
- Что бы вы делали без запасливого Гимли, я вот тут сижу, жду, а они отношения выясняют, эльфы — одно слово.
Он, наконец сжалившись, бросил нам конец веревки.
- Я не полезу. Теперь твоя очередь, извиняться.
Хотя спастись очень хотелось, я хотела, чтобы Лег осознал всю глубину моей обиды, и опять просчиталась, он молча привязал меня и крикнул:
- Поднимай!
Сложив руки и с кислым выражением лица, я поехала к гному.
- Солнечная.
Тот суетливо завертелся вокруг.
— Тебе не туго.
Он никак не мог справиться с эльфийским двойным узлом, суетливо вертел веревку в руках, пробовал на зуб и, наконец, отчаявшись, перепилил ножом, не удержавшись, чтобы не высказать мне:
- Эх, веревку жалко, сносу не было.
К дверям жизни и смерти мы подошли втроем, держа меня за обе руки, мои друзья остановились.
Сквозь небольшую щель в дверь проникал солнечный свет.
- Вот здесь мы и распрощаемся. Тебе в Мордор, мне в Морию, а этому в Валинор, как говорится, кому что больше нравится.
Гимли сжал мою руку, и я почувствовала тепло его маленьких пальцев. Он глубоко вздохнул. И я поняла:
- Гимли, милый Гимли, мой рыжий веселый гном, самый верный друг и самый лучший оруженосец.
Опустившись на колени, я обняла его за шею, и спрятала лицо в странной, будто искусственной бороде.
— Мне так тебя не хватало, если я могу все исправить, загладить причиненное тебе зло, скажи, я все сделаю!
- Отдай Морию.
Сказал он просто.
- Ну ты и загнул, Морию.
Я ошарашенно фыркнула.
- Отдай, не будь жадиной.
Это уже мой супруг встрял в разговор.
— Отдай, тебе говорят!
- Пожалуйста!
Я не устояла — когда просят вежливо, разве можно отказать.
- Она твоя, друг, навечно, и извини, что все так получилось с коронацией, кольцо виновато, не я.
- Ага, насчет кольца.
Он вытащил из кармана кольцо Дарина, обтер его от табака и протянул мне.
Мое морийское кольцо. Очевидно, гном подобрал его, когда я сорвала всех круглых предателей с рук.
Подмигнув такому родному ободку, я, решившись, быстро одела его на палец, нет не на свой, на палец короля Мории — Гимли, сына Глоина. Это была очень торжественная минута, но она, увы, была безжалостно испорчена.
- А побыстрее нельзя.
Внезапно из-за двери раздался стон.
- Ой, мы про Морреда забыли.
Друзья резко дернули меня в проход.
С обратной стороны двери, вцепившись в ручку из раскрашенной меди в виде двух свившихся драконов, из последних сил боролся с тугой пружиной волшебник.
Дверь, в своем стремлении захлопнутся, тоже боролась с волшебником и гораздо более в этом преуспевала.
Морред неуклонно скользил по камням, чертыхался, упирался в любую выбоину, но все равно щель становилась все меньше — Гимли мы уже протискивали втроем.