Почему-то приснилась бабушка. Старенький фартук. Худые, чуть сутулые плечи, лицо смутно, но в глазах лучики. Присела на краешек дивана. Нет, за собой не звала. Положила руку на лоб, как когда-то в детстве. Рука прохладная и немного шершавая. И улыбка…
Она удивительно улыбалась. Даже, когда плакала, все равно улыбалась. Слезы растекались по морщинкам, лицо было мокрым и блестело, а на губах улыбка. Я никак не могла понять — почему, если она плачет. Однажды спросила. «Чтоб ты не испугалась и не огорчилась»…
Короткий отчетливый сон. Когда открыла глаза, показалось странным, что ее нет рядом…
Мне было семь лет, когда…
Обычно с «продленки» я приходила в пять часов. Трезвонила в звонок и вопила: «Ба!!! Открывай!!!» Она плохо ходила, с палочкой, и долго шла открывать. У меня был свой ключ. Но мне нравилось, как она обнимала меня возле двери, нравился её ванильный запах и шепот на ухо: «Моя золотиночка пришла».
В тот день я звонила очень долго. Потом полезла в портфель за ключом.
Дверь в её комнату была прямо напротив входной. Она лежала на кровати, положив руку под щеку. Она никогда не спала днем. Говорила: «День для жизни, ночь для сна»…
Сейчас мне странно вспоминать, что я совсем не испугалась. Вообще не было почти никаких эмоций. Только желание дотронуться до её лица. Бабуля была очень старенькая — почти сто лет. Лицо в мелких тоненьких морщинах, тонкие губы, впалые щеки. Откуда я могла знать, что глаза надо закрыть… закрыла… двумя руками…
Потом долго водила пальцем по коже лица, рук… и думала, что она очень красивая, совсем не страшная, хоть и холодная… и, наверное, слышит меня…
Конечно, я не вспомню сейчас, что ей говорила… что-то обычное… какие оценки получила… что Митька опять дергал за косу и сломал мне ручку у портфеля… что Татьяна Ивановна хвалила за чтение и прописи… а старые туфли были лучше — новыми натерла пятку… что-то еще… Мне даже не надо было слышать её ответы — я знала все, что она может сказать, сделать, как пожалеть, чем накормить. Очень важно было само её присутствие в доме. Детский мозг не воспринимал смерть как потерю, пока я её видела.
Никогда и никого больше не было для меня ближе и роднее. Когда она снится, всегда что-то потом в моей жизни меняется к лучшему.
И еще… Я знаю смерть наощупь. И наверное поэтому уже почти ничего не боюсь.