Сольные партии в исполнении кота Линча.
— Пакетик! О, какой прекрасный пакетик! Хочу его шуршать, хочу вонзать в него когти и зубы! О, блаженство, о, счастье! Клочкииии, мелкие клочкиии! Кто чудовище? Кто паразит? Какие «пять утра»?! Тут пакетик, иди сюда, я поделюсь! Вот мой страшный коготь впивается в тонкую шуршащую плоть, вот мой могучий клык рвет ее на куски… О, какой же я хищный, какой же невероятно хищный! Давайте со мной, человеки, вот же он, помогите скорее, сейчас убежит! Эй, куда весь потащила?! Отдай! Я убил, отдай! Сама ты «не кусайся, сволочь», сама ты лапищи свои убери! Саму тебя в комнату больше не пущу! Себе весь забрала, да? Затаю, отомщу. А пока сяду на холодильник, буду стенать. О, банка с витаминами стоит. Рядом со мной, на холодильнике прямо. Банка с витаминами, банка с витаминами… Банка! С витаминами! О, банка с витаминами, о, как же восхитительно ты гремишь! Опять я сволочь? Опять «пять утра»? Не угодишь вам, скудоумным…
— Веснааааа! Веснаааа! Лежишь, черная? А ну как щас сверху залезу! Залез… А дальше что? Дальше что? Человеки! Я залез вот. Дальше что делать? А, блин, непонтяно… Но чувствую же, что так надо! Ладно, за лапу вот укушу, за ухо еще и слезу. Нет, но ведь после того, как залез, должно быть какое-то продолжение, я же знаю! Я же неспроста залез… Веснаааа! Веснааа!
— Что, горло болит, да? Бееедная… Давай погрею? Вот отсюда, через ногу. Нет, тут неудобно, на живот пойду. Нет, вот тут, у руки лягу. Неудобно… Кто пол-часа шляется? Я?! Я чакры твои открываю! На подушку пошел. Лечу тебя. Нет, не линяю, а флюиды добра и лечебности посылаю. Это они так выглядят, как шерсть. Лежи спокойно. Слушай, а давай я тихооонько так когтем твое горло ррраз! — и выбросим, и пусть болит где-нибудь подальше от тебя. Давай? Я практикующий хилер. Не знала, да? Не бойся, я тихонько. Нет, я не дурак, я хилер! Кому когти отрежешь? Мне?! Да я тебя!.. Вот, через руку сейчас твое больное горло извлеку, приготовься… Ну и пойду! Ну и сама туда иди, вообще-то! Ну и лечись сама тоже, раз от квалифицированной помощи отказалась. Ну и дура сама, а я — хилер!
— Шесть утра! Шесть утра! Открой глаза? Любить тебя пришел! Одну тебя люблю. Нет, этого большого тоже, но он уехал, значит, одну тебя. Дай обниму? За голову вот обниму. Я не «брюхом своим волосатым на лицо улегся», я обнимаю! Чо голова такая большая? В объятия не влезает. Буду по частям обнимать, сама виновата. Давай целоваться? Даваааай! Давааааай! Да, мой нос мокрый! Я этим горжусь, а не «с соплями своими котиными в лицо лезешь»! А если твой не мокрый, значит, ты больная. Мне это очевидно! Целуй меня, больная! Целуй, а то надоело без взаимности самому по себе целоваться. Этого второго целуешь в рот, а меня только в принципе?! Целуй полноценно, а то щас больно сделаю! Я не маньяк и не мерзость рыжая, я тебя люблю! Целуй! Ну вот, сделал больно. Я же предупреждал, что целовать надо было, а ты ломалась. Мне пришлось. Люблю тебя все равно. Сяду мыться на твоей спине? Мыться на твоей спине удобно, ты сама попробуй. Встаешь? Встаешь? Пойдем на кухню? Пойдем, а? Почему «уйди из-под ног»? Я не помню своей матери, а ты ее поминаешь всуе… Никакого уважения к предкам. Куда пошла?! Перешагнула?! А я вот тут лягу и умру. Смотри, какой я плоский и почти весь мертвый. Буду тут лежать и умирать, на совесть твою давить присутствием себя мертвого по твоей вине. Прощай, жизнь… Опять перешагнула?! Потом умру! Люблю тебя, люблю тебя, люблю! Вон моя миска бескорыстно тебя люблю! Еда!!! Еда моя! Люблю тебя больше жизни! Еды дала? Молодец. Тебя тоже люблю. Иди, ложись, я позже приду. Иди, иди, не мешай, я люблю другую сильнее. Тебя пока по-братски любить буду. Я такой коварный, такой переменчивый…