Помните такую игру «Три — пятнадцать — девять — двадцать»? Когда я решила написать эту историю, сунулась в любимый Яндекс. Удивили две вещи. Во-первых, игра где-то называлась точно так же, а где-то «три — пятнадцать — десять — двадцать». У нас в Якутске говорили именно «девять», но допускаю, что были и иные варианты. Во избежание путаницы, буду говорить просто «три-пятнадцать»
Во-вторых, это правила игры. В некоторых источниках указано, что играли на лестнице, что стало для меня открытием. Мы играли просто: вставали кружком, выдвигали вперед одну ногу, т. е. наши ноги соприкасались в центре импровизированного круга. Ну, а дальнейшее действие было немного садистским, мы прыгали, пытаясь наступить на ногу товарища и одновременно убрать свою.

…Была весна 1982-го, мы заканчивали четвертый класс. Новость принес Женька, самый непунктуальный и вечно опаздывающий на уроки одноклассник. Мы ужасно веселились причинам, которые мальчик придумывал в объяснение опозданиям, ведь фантазия у него была богатая — то он упал в болото, то спасал котят, то переводил слепую бабушку через дорогу. И вот в очередной раз Женька влетел в класс через пять минут после звонка.

— Ну, что на этот раз? — ехидно спросил Николай Иванович Мельник, преподававший у нас рисование, а позднее, в старших классах, черчение, — Хотя, погоди, дай угадаю! Судя по твоему взъерошено-удивленному виду, ты встретил на улице слона! Или инопланетян, а, Женя?

— Я такое видел, — Женька и не думал возражать, — Вы сейчас упадете!

По рассказу одноклассника, он шёл в школу, никого не трогал. И, переходя дорогу у седьмого магазина, увидел автобус!

— Женя, тебе 11 лет, ты что, автобуса никогда не видел? — Николай Иванович был добродушный толстяк, похожий на отставного боцмана, — Разочаровал, думал, ты что-нибудь получше придумаешь. Иди, садись.

Но мальчик продолжал стоять:

— Такого автобуса я никогда не видел! Жёлтый!

Класс засмеялся, в те времена все автобусы в городе были жёлтого цвета, оранжевые и красные появились чуть позднее.

— Да послушайте вы! — с досадой закричал Женька, — Желтый, прямоугольный! А посередине черная резина!

Нам стало интересно. Я видела подобный транспорт в Москве, куда меня возили родители, но то были троллейбусы. Наташка обрадовалась:

— «Икарус»! В Иркутске таких много! Мы с бабушкой летали летом, я видела! А чёрная резина называется «гармошкой»!

Все стали галдеть, рассказывать о том, где видели такие или похожие автобусы, Николай Иванович еле нас успокоил. Урок пошёл своим чередом.

Я не знаю, когда «Икарусы» появились в Якутске. Но весной 1982го мы впервые увидели их на дорогах города, причем только на одном направлении. Это была «восьмерка», один из самых длинных на тот момент маршрутов, единственный, который следовал в речной порт. Проходил он по одной из улиц неподалеку от нашей школы.

Когда мы это всё разузнали, то стали частенько караулить именно такой автобус, «Икарус» с гармошкой. Садиться никто не хотел, наоборот, все рвались в эту самую «гармошку». На поворотах пол ходил ходуном, резина скрипела и это нас ужасно забавляло.

Кому первому пришло в голову играть в этой самой гармошке в «три-пятнадцать» — не помню. Надеюсь, это была не я. Но как бы то ни было, уже через пару недель мы, весело толкаясь, прыгали и старались отдавить друг другу ноги. Конечно, под раздачу попадали и бедные пассажиры, которых так опрометчиво занесло в гармошку! Не прошло и десяти дней, как на нас объявили охоту. Нас это, конечно же, раззадоривало, теперь мы играли не только в «три-пятнадцать», но и в игру «убеги от водителя».

Пару раз нас с Наташкой чуть не сцапали, чудом удалось убежать. Мы решили временно не рисковать, не дёргать тигра за усы и переждать. Но мальчишки останавливаться и не думали. Конечно, попались — Женька, Наиль и Шурик. Им здорово влетело, грозили детской комнатой милиции:

— Нельзя так себя вести в общественном транспорте! Эх вы, еще пионеры!

В школу пришла официальная бумага из милиции. На втором уроке в класс ворвалась сердитая завуч Виктория Фёдоровна:

— Завтра же! Родительское собрание! Вместе с вами! Чтобы были все до единого, иначе…

Она обвела класс свирепым взглядом и удалилась, так и не рассказав, какая страшная казнь нас ждёт. Стало очень тоскливо, но деваться было некуда.

Даже если бы кто-то захотел умолчать о собрании — не прокатило бы. Наша классная самолично обзвонила всех, у кого был телефон и обошла тех, у кого его не было. Папа спросил:

— Что у вас там случилось? К чему такая спешка?

Я пожала плечами, признаваться не очень хотелось.

На собрание явились все. В воздухе висело какое-то тревожное ожидание, родители перешептывались, но никто не знал, зачем их вызвали.

Наконец пришла сердитая завуч.

— У нас ЧП — произнесла она трагическим голосом, — Троих ребят задержала милиция. Как нам оттуда сообщили, это происходит постоянно и участие в этой дикой забаве принимают все, даже девочки!

— Что случилось? — мама Гайки испуганно схватилась за сердце, — Ну не молчите же!

— У детей своих спросите! — завуч явно была в гневе, — Что, ни у кого не хватает смелости признаться? Хорошо, тогда скажу я! Они. Играли. На. Гармошке.

Она чеканила каждое слово, как будто вбивала сваи в землю.

— Вот что, вы мне эти игры на гармошке бросьте! Чтобы я ни одним ухом больше не слышала, что вы опять играете!

— Как это, «ни одним ухом»? — шёпотом спросила у моего папы Наташкина бабушка, — Ничего не понятно!

Родители переглядывались, никто ничего не понимал. Наконец, встал мой папа:

— Виктория Фёдоровна, поясните, что плохого в том, что дети играют на гармошке?! По мне, так отличное времяпровождение! Я и сам бы хотел научиться, да и, наверняка, многие другие.

Другие родители дружно закивали головами, а папа Светки-Пожарника заявил:

— Признаться, я сам грешен, могу иногда сыграть. Что в этом плохого?

Виктория Федоровна посмотрела на него с таким изумлением, что в кабинете воцарилась абсолютная тишина. Она была неплохой тёткой, может чуть резче и строже, чем другие учителя, тем не менее, мы её уважали за принципиальность и справедливость. Расстраивать завуча никто не хотел.

Папа Светки-Пожарника осторожно сказал:

— Виктория Фёдоровна, хотите, принесу гармошку, поиграю? Вот увидите, Вам понравится!

Завуч без сил опустилась за учительский стол и устало спросила нормальным человеческим голосом:

— Вы что, водитель автобуса?

— Нет, — удивился мужчина, — Мы с женой на ГРЭС работаем.

— А откуда Вы тогда гармошку возьмете?!

В голосе Виктории чувствовалось отчаяние, она искренне не понимала, что творится. И тут встала моя подруга Наташка:

— Вы говорите о разных вещах. Вы, — обратилась она к завучу, — Говорите о том, что мы прыгаем в «три-пятнадцать» в автобусе, так?

— Так, — покорно согласилась завуч и кивнула головой в сторону Светкиного отца, — А он?

— А он — о гармошке! Ну, о баяне или аккордеоне, точно не знаю!

Минута, в течение которой взрослые молчали и только переглядывались, длилась целую вечность. Потом раздался тихий смешок, переросший в звонкий смех. К всеобщему удивлению, это оказалась интеллигентнейшая Татьяна Иннокентьевна, мама Димасика. От неё такого никто не ожидал, но смех был искренний и заразительный, все с готовностью подхватили. Через какое-то время смеялись все — мы, родители и сама суровая завуч Виктория Фёдоровна.

— Совсем запутали, — произнесла она, утирая выступившие от смеха слёзы, — Ну как на вас сердиться!

— Пообещайте, что больше не будете играть… — она, видимо, хотела сказать «играть на гармошке», но тут же поправилась, — Играть в свои дикие игры в автобусе!

Мы пообещали. А скоро «Икарусы» с гармошками вовсе исчезли из автопарка города. Интересно, почему?