В мрачные века, когда в Европе
Инквизиция считала жизнь за грех,
Жил затворник, был нерасторопен,
Вызывал у люда злобный смех.
По нему, твердили, плаха плачет,
Церковь обязательно сожжёт.
Принял он давно обет безбрачья
И живёт один который год.
Рядом неуклюжая собака,
В колтунах, нельзя их прошерстить.
Били их камнями, но однако,
Удавалось вовремя спастись.