Какими же дураками мы были! Перемен требуют наши сердца! Так орали мы в Олимпийском. Был месяц май, а значит была весна.
Там, лицом ко мне сцене стоял такой же, как мы парень. Он был одет в черные джинсы, такие же, как у меня.
Была весна, а мы были дураками. В воздухе пахло грозой и дождем, но было жутко интересно жить, потому что начиналось что-то большое и необычное.
Красные флаги компартии, которая ещё недавно была единственной правдой, уже спускались все ниже.
Перемен, мы ждём перемен!
Было ничего не понятно. Что такое хорошо? Что такое плохо? Всё смешалось с первым ветром перемен.
Ветер имел привкус спирта Рояль и запах жвачки Турбо.
Он лохматил наши пергидрольные начесы и забирался под рубашки.
Весна. И мы дураки. Очень крутые, но наивные, очень молодые, но жёсткие.
Советский Союз, колосс на глиняных ногах, рухнул в пыль в том числе и благодаря моему поколению дураков.
Потом мы умнели, конечно. С танками в Москве и с танками в Чечне. С бандитскими перестрелками и просранными ваучерами. На экране мелькали герои девяностых. Кашпировский, Мавроди, Басаев, Руцкой…
Дураки умнели.
Я ни о чем не жалею. Это было лихое, молодое, безбашенное время. Это было время влюбленности и время драк. Это было время авантюр и время надежды. Это было время загорелых коленок. Это было время перемен.
И случись мне вернуться назад, я бы ничего не менял. Хотя нет, я бы сходил бы на концерт ещё раз.
Сегодня не поют про перемены. Кому? Другая музыка поет о любви, тачках, телках, о чем угодно, только не о переменах. И наши сыновья умнее нас. И, хотя перемены нужны, они не придут. Из некому придти и сделать. Некому спеть о них. А те, кто поют, не похожи на нас.
Был май. Была весна. Мы были дураками. Жаль, что мы поумнели. Во всяком случае из тех, кто выжил. Мы по прежнему ждём перемен.