Магазины заполнены мамами и детьми. Мамы прилетели с моря, спустились с гор, мамы забыли, что 1 сентября не просто скоро, а завтра.
— Даня, Даня, меряй скорее эти ботинки, — говорит всклокоченная мама.
— Мама, — удивляется Даня. — Но это же резиновые сапоги.
— Да, — говорит мама. — А я думала просто лакированные, думала, будешь самый нарядный… — И смотрит с надеждой, вдруг сойдет.
— Мама, я соглашусь на этот уродский дневник только в одном случае, — громко кричит девочка в Ашане. — Я соглашусь только если ты разрешишь мне снова лайкать с твоей страницы Виталия Владиславовича!
— Для Марины Владимировны возьмем георгины, — говорит мама дочери в тесной цветочной лавке. — А для Людмилы Васильевны — хризантемы.
— Правильно, — соглашается ее худая красивая дочь, с бровями, воспетыми Тарасом Шевченко. — Правильно. В японской традиции хризантемы — цветы смерти, а она тоже убивает все живое.
— Давай сбежим на море? — предлагает мама сыну и все мамы вокруг замирают от такой великолепной дерзости.
— Мама, мы не можем, — говорит сын лет 8. — Мы это уже обсуждали: у меня шахматы и Марина.
— Мама, мы не купили пиджак! — констатирует мальчик и подпрыгивает вместо точек. — Мама, мы не купили дневник! (Прыжок) Мама, мы не купили цветы! (Прыжок) Мама, мы не купили зошыты 12 штук в клетку! (Прыжок) Мама, мы не купили торт! (Финальный двойной прыжок).
— Сейчас купим, — спокойно говорит очень обстоятельная мама. — Послушай, а зачем нам торт? — вдруг спрашивает она.
— Торт? — удивляется мальчик. — Как зачем? Отмечать последний день лета.
Только что купили последнюю пару ботинок, отбив ее у лохматой девочки и ее лохматого дедушки. Георгины закончились на Марине Владимировне. Зато у нас дома тоже есть торт. Отметим, друзья. Отметим наше лето. Отметим и отпустим.
До встречи, любимое! Приходи еще, пожалуйста!
Yaroslava Gres (Киев)