Где те твердыни?. Замки эти — где?
Которые я должен брать в осаду…
А дрожь в руках… а в голове — досада.
И правда — в ветхозАветном дожде.
Осенний ливень - хладен и суров.
Он не прощает тех, кто слаб и кроток.
Редеет штурмовых безумных рота.
И гаснут свечи ждущих нас миров.
И сил уж нет. И глохнет балалайка,
что Архиповский в космос запустил.
И тонут звуки. И не дорасти
до звезд. Эй, Белка, Стрелка! Лайте!
На звук иду. Дождит. Уже — насквозь.
Кровавый дождь. Он так же чист и светел,
как гвозди, что Спасителя пометят.
И каждая дождинка — это гвоздь.
Прощание с луной. Горят стога.
До замка не дойти — подстрелят сразу.
В уме тебе договорю я фразу,
про то что развели нас берега…
про то, что мы у жизни — не в чести.
И есть любовь. Она всему — виною.
Я так хотел бы быть тебе тем Ноем…
И как бы я хотел тебя спасти…
И не отпустит грусть. А замки — рядом.
Твердыни, что не взломаны никем.
Меча обломок сжав в своей руке
иду на стены. Не хочу, а — надо!
За той стеной, которую не взять,
любовь и вера. И без предисловий
со стен войска над бедным позлословят.
А я — один… И что мне им сказать?
Что я — не Ахиллес? И слава Богу!
Идут дожди. И грязь. Сплошная грязь.
Под вечер странно кажется кровавой.
Я здесь — один. Поверь, не ради славы.
Скажи, любовь… откуда ты взялась…