Шесть дней без звука родной речи, кроме собственной. Тишина… Шелест волн перекликается с шелестом старых англичан и бельгийцев, создавая ровный и бесстрастный фон. На второй день тебе все улыбаются, хотя, думаю, не узнают даже собственных мужей и детей. «Morning…», — мурлычит тебе старая английская саранча, улыбается во весь металло-керамический рот и семенит в шортах в сторону еще пустынного берега, лишь поскрипывая песком и замененными металлическими суставами. И дети практически беззвучны, хотя они открывают рты, играют, дерутся и хохочут. Да что про людей говорить, если даже собаки, которые здесь у девяти из десяти, не лают, не хрипят, не клянчат, а чинно-благородно фланируют, улыбаясь собственным мыслям. На небе ни облачка, на градуснике 24, тарелка жареных каракатиц, у которых еще не высохли чернила, и графин местного вина стоят дешевле упоминавшейся вчера банки бахчисарайской кильки в томате. Сидишь пол дня на берегу, босыми ногами в теплом песке в пляжной закусочной-черенгите, хрустишь жареными, как семечки, анчоусами, потягиваешь прохладное немудрящее винцо, вокруг тем же занят интернациональный слет престарелых, чей шоколадный от солнца колер только подчёркивает морщины, словно годовые кольца, но им плевать и на жеваную морду, и на выкрученные суставы, и на пивное брюхо. Все им, чудакам, до лампочки, балдеют и нежатся на солнце и всё. Хоть бы рожу скривили что ли вслед тебе, или сказали какой-нить фак ю, или жестом показали, как ты не по-европейски от’елась, так нет! Улыбаются, словно в кино! Тоска… Как среди таких жить?! Хорошо, сегодня ночью весь дом проснулся — наши приехали! С музычкой, с бениной мамой, с криком:"Колян, ты, блять, где, блять?!!", с двумя дошкольниками, которых можно использовать вместо сирены скорой помощи, со Светкааай в 3 часа ночи с самолета на шпильках высотой 15 см, стучавших, словно во дворе вторично распинали Христа, тем более, что крики и стоны соответствовали, с двумя крохотными шавками-йорками, которые умудрились за время разгрузки нагадить в трех лифтах, на двух этажах и на парковке, шуму подняли столько, будто до этого служили в ГУЛАГе… Слава Богу! Есть, значит, жизнь! Есть люди-то, не одни англичане с бельгийцами и прочими шведами…