Кто из нас не любит читать исторические романы? Строки пробегают у нас перед глазами и вот перед глазами проходят блестящие кавалеры и прекрасные дамы. В шелках, золотой вышивке с искусными прическами и великолепными украшениями. Итак, перед нами Франция — самое прекрасное королевство после царства Божьего — так говорят французы, и Золотой век — время блестящего королевского Двора, своим вкусом и изяществом задающий тон всей Европе, время галантных месье и утонченных мадам. А в центре этого общества — самое главное светило — Солнце, король-Солнце, Луи XIV в своем несравненном дворце с парками — Версале. Какое прекрасное представление, но, как известно любой праздник имеет, как начало, так и конец. И от повседневности и будней не скроется даже Луи Великий. И именно о повседневности и пойдет наш рассказ. А точнее предметом нашей беседы станут обычаи и нравы, как правило, мало афишируемые, но, тем не менее, неотделимые от существования любого человека. Мы будем говорить о гигиене.

Наверняка читателю не раз встречались различные высказывания на эту тему, где наших разряженных в пух и прах предков обвиняли в ужасающем отсутствии этой самой гигиены. Так ли это — смотрите сами.

В действительности эта тема достаточно сложная в обсуждении. Так как в первую очередь следует определить границы нормы. Но по каким критериям следует оценивать состояние чистоты? И так же мы не можем не учитывать, как отдельный индивид представляет себе чистоту, и каким образом внедряет в свою жизнь правила опрятности. Как видите понятие гигиены достаточно двусмысленное. Нет общих правил, действующих везде, а, следовательно, суждение об этом вопросе во многом субъективно. Так чему удивляться, что при систематизации того, что принято называть чистотой тела в рамках «общих выводов об эпохе, в уходе за телом и поддержании чистоты» [G. Vigarello Histoire de la beaute. Le corps et l’art de l’embellir de la Renessance a nos Paris, Senil. 2004] не обнаруживается применения этих правил на практике. И эти выводы приводят к заключению, что личность короля допускает специфическую устойчивость к грязному телу. При этом мнение варьируется до того, что чистота — качество неизбежно связанное со статусом личности, а посему король не может быть грязен, как крестьянин. С другой стороны превосходство королевской персоны над миром, не освобождает ли ее от норм, действующих для других аристократов и придворных? В то же время забота о здоровье — не является ли аргументом в пользу тщательного ухода за своим телом? Впрочем, как нет ответа на вопрос, почему некоторые обычаи становятся обязательными без какого-либо достоверного подтверждения их необходимости для здоровья.

Так что же значило «быть чистым» для класса аристократов, к которому принадлежал и король? «Культура внешнего вида, необходимость казаться эстетически на более высоком уровне и страх заразиться являлись определяющими моментами, нежели простое послушание предписаниям о необходимости содержать себя в чистоте, здоровье и телесной красоте». [Jean Liebaut Trois livres de l’embellisement et ornament du corps humain. Paris, Puys. 1582]. Это не только требование необходимости некоторой чистоты, это четкие инструкции по уходу за всеми частями тела: рот, нос, уши, сфинктер, кожа и ее складки, ногти, волосяной покров и волосы, к которым следует добавить и одежду с аксессуарами. Правила ухода затрагивают столько же чистоту тела, как и чистоту одежды и обуви, и усложняются в различных случаях (на войне король не менее требователен к чистоплотности, как и при приеме послов в Версале или когда он уезжает в Марли).

Предел чистоты в 17 веке обозначает, прежде всего, положение и статус, приличествующий должности и придворному и почти синоним благопристойности. Сен-Симон утверждал, что Луи XIV «имел крепкое здоровье и прекрасно сложенное тело, великолепно переносил голод, жажду, холод, жару, дождь и любую плохую погоду». Надо понять, что в эту эпоху смешиваются такие понятия, как уход за телом (в том числе и его защита от болезней) и сохранение ранга (того социального положения, которое занимает человек).

Так в чем состоял туалет короля и место воды в этом процессе? Лживая, но прочно утвердившаяся, что Луи XIV принял только одну ванну в течение жизни, и что фактически он является моделью неимоверной грязи, скрывающейся под пышными одеждами, мягко говоря, уже себя изжила. Ибо существующие источники информации позволяют резко критиковать этот штамп. Историкам хорошо известен ритуал утреннего подъема короля, предполагающего «утренний туалет, но который следует за некоторыми ночными омовениями, происходящими в полной тишине». [M. Gallo, 1992]. Итак, день начинается с дезинфекции рук: «король еще в кровати, первый комнатный лакей, держа в правой руке флакон с винным спиртом, поливает руки его Величества, под которыми он левой рукой поддерживает позолоченную тарелку» [Bensongne L’Etat de la France, Paris, Loyson 1698, p.256]. Король моет лицо и рот, как советуют некоторые медицинские трактаты (притом такие трактаты датируются 16 веком, а в 17 веке многие трактаты, призывающие к гигиене, снабжены подробными инструкциями). Короля причесывают, потом его бреет один из цирюльников, раз в два дня: «Тот, чей день, бреет Его Величество, кладет ему салфетку, моет мылом, бреет, моет после бритья водой, смешанной с винным спиртом с помощью мягкой губки, и, наконец, чистой водой. В течение того времени, что бреют короля, комнатный лакей держит перед королем зеркало. Король сам вытирает лицо салфеткой.» [Moi, Marie du Bois, gentilhomme Vendomois, valet de chamber de Louis XIV. Op cit p.110] После того, как король выпивал стакан воды, чашку бульона, лакей ему протягивал салфетку, чтобы вытереть рот.

Перед сном предусматривалась салфетка «смоченная с одного края. Король ею мыл лицо и руки и вытирался сухим краем» [там же р.303].

Использование предметов туалета (зеркало, несессер для туалетных принадлежностей, расческа, плевательница, золотое или серебряное блюдо для бритья появляются в описаниях перевозимого королевского инвентаря, тогда как в замках не было недостатка в салфетках подтверждает существование гигиенической практики, даже если их реальная частота проведения точно не установлена. Впрочем, известно, что привычки суверена были неизменны.

В течение дня могло так случиться, что король «испачкан», вернувшись с игры в мяч, на которой он сильно вспотел. «Если Его Величество, придя с игры в мяч, не желает обтираться в кровати, два комнатных лакея накинув простыню ему на плечи, в нее заворачивают, предварительно ее хорошо нагрев, затем король вытирается на стуле или кресле с помощью своих цирюльников и лакеев, согреваясь в шофуаре (так называлось специально натапливаемое место, где можно согреться) [Bensongne, p.292]. На цирюльников возложена обязанность не только брить монарха, но и заниматься всем телом. Их роль превышает ощупывания лезвия бритвы, потому как это они вытирают суверена на выходе из ванны или парильни» [там же р.179]. А нас убеждали, что в Версале нет парилен!

А купался ли Луи XIV? На этот вопрос историки всегда отвечают негативно, все-таки отмечая, что случалось королю посетить ванную, но только в случае болезни и по рекомендации врачей. И считали, что такое использование воды не является уходом за телом.

Тем не менее, Луи имел привычку с юности и в течение всего отрочества к освежительным купаниям в реке. [JS p.91 (1665) et 101 (1669)]. «Случалось, что он ходил купаться в Конфлан-Сент-Оноре во время пребывания Двора с Сент-Жермене» [Ла Порт в Мемуарах свидетельствует, что в 1651 году король купался вместе с Месье]. Дюбуа — комнатный лакей молодого монарха сообщает, что происходило днем 1648 года: «После полудня было жарко. Королева купалась и король, который тоже хотел купаться с ней, мне приказал пойти отыскать месье Вотьера, первого врача и его настоятельно просить дать согласие на то, чтобы Его Величество принял ванну вместе с королевой». [Moi, Marie du Bois, gentilhomme Vendomois, valet de chamber de Louis XIV. Op cit p.53] Порой это настоятельное желание принимать ванны с матерью могло беспокоить добросовестных лакеев. «Любезность королевы может сделать другую вещь, которая совершенно не годится. Король ушел слишком вглубь сада Пале-Рояля и так разгорячился, что весь взмок от пота. Ему сказали, что королева собирается принимать ванну; он быстро побежал, чтобы присоединится к ней и мне приказал его раздеть. Я не захотел, и он пошел это сказать королеве, которая не осмелится ему отказать. Я сказал Его Величеству, что для него это смерти подобно, принимать ванну с таком состоянии, в котором он прибывал […]. Когда она (королева) увидела, что я открещиваюсь от этого, связанного с ней происшествия, то сказала, что об этом следует спросить ее первого врача Вотьера» [La Porte p. 421−422]. Этот случай говорит об искренних опасениях Ла Порта за здоровье короля, когда мальчик в таком разгоряченном состоянии окунется в холодную воду. И, по меньшей мере, ничто не свидетельствует о страхе или неодобрении на предмет ванн и их использования.

В любом случае в своем «Словаре» 1690 г. Фюретьер дает определение ванн, как «месту, полному воды, в которое погружаются на некоторое время, необходимое, чтобы помыться и очиститься, либо освежиться. Естественная ванна — в реке — особенно хороша в тех местах, где есть только песок. А искусственные — когда идут в ванны и парильни».

Вот еще одно свидетельство. 6 июля 1651 года король купался в реке. Тогда существовал обычай мыться в длинной серой робе. [Mottеvillе op cit p 133] Во время королевского купания Капитан-Консьерж малого экипажа или Главный Хранитель тентов и павильонов Двора, выбирал место наиболее чистое для купания, где он устанавливал навес на берегу реки и комнату для Его Величества, где король раздевался и затем одевался.

Необходимость принять ванну целиком зависела от ощущения чистоты или «грязности», то есть субъективно, и не создавало ритуализации будней короля.

Может показаться, что первые купания в реке получили свое позднее продолжение в принятии ванн в комнатах. Однако это не так. Изучение санитарного оборудования в королевских замках может дать дополнительное освещение этого вопроса. Так в Фонтенбло есть и парильни и купальни, построенные во времена Франциска I. Вот свидетельства Пьера Дана: после описания парилен замка он отмечает «другую залу, где посередине ванна, а также бассейн в 3,5 фута глубиной (около 113см) и 14 длинной (4,5 м) и 10 шириной (около 3,2 м), окруженный балюстрадой, куда вода спускается по бронзовым трубам, которые идут от вышеупомянутого чана». [P. Dan Le Tresor des merveillles de la maison royale de Fontainbleau, Paris, S. Cramoisy, 1642 p.95] Не трудно догадаться, что это оборудование служило не только, как украшение.

Теперь, что касается Версаля. Король имел в своем распоряжении Ванные апартаменты, начатые в 1672 году, расположенные вблизи Больших апартаментов на первом этаже. [W.R Newton L’Espace du Roi op cit p.144 sq.] Вот описание, данное этим комнатам Фелибьеном дез Аво: «В одной из сторон комнаты наличествуют четыре колонны из фиолетового мрамора, основания и капители которых из позолоченной бронзы. Они служат для того, чтобы отделить место, где находится стол в виде стойки, на котором стоят все вазочки и другие, необходимые для принятия ванны предметы. Кабинет как бы разделен надвое, так как часть, в которую первой попадаешь, размером 18 футов на 4, имеет посередине огромную мраморную ванную, а в другой части, которая сделана в виде алькова и где видны несколько ступеней, имеет размер 9 футов шириной и 3 туаза (6 футов1 туаз, итого около 6 метров) длинной. Это здесь несколько маленьких мраморных ванн. В последней комнате находится резервуар с водой». [Felibien des Avaux Description de Versailles, A. Chretien, 1703, pp.44−46] Совершенно очевидно, что наличие резервуара воды говорит о наполнении водой ванн. Об этом, кстати говорят и счета замка. 9000 ливров израсходовано в 1673 для мраморной ванны, тогда как в 1675 мраморщики потребовали 5000 ливров дополнительно. В этом же году Лефевр планирует следующие работы: закончить ванные апартаменты, спустить воду ванн в резервуар под землей. В 1677 году это 6000 ливров, которые указаны в пункте поступлений в виде 2 дополнительных ванн. [Comptes des batiment du op cit 1881 I]

Кстати дополнительным доказательством чистоплотности послужит и такой исторический случай. Вода была в распоряжении постоянно, поэтому, когда Луи, узнав о смерти матери, Анны Австрийской, почувствовал себя плохо (почти упав в обморок) «он вошел в ванную комнату (Лувра), где ему потребовалось плескать водой на лицо». [Motteville, op cit p.312]

Есть описание ванных Лувра, снабженных кранами горячей воды, содержащихся в записях, посвященных сиамскому посольству в 1686 году в «Дополнении к галантному меркурию». Еще более значимо упоминание в перечне от 1675 года кусков полотен, предназначенных для ванн, табурета для ванн и т. п.

Притом все это происходило в парфюмированной атмосфере. «Когда король или Монсеньор нуждаются в ванне в комнатах или только помыть ноги, офицеры Стоянок согревают и наливают теплую воду, а король или Монсеньор находятся в ванне, когда жгут или испаряют ароматы; именно офицер Стоянки держит нагретую лопатку, на которой разлиты духи. [L'Etat de la France, Paris Guignard, 1698, p.123]

Если бы эти ванны не носили характер повседневности, они бы имели куда больше свидетелей и свидетельств. Король мог принимать ванны неоднократно, просто, чтобы расслабиться. Впрочем, многочисленные детали наводят на мысль, что он не всегда мылся в одиночестве. Это видно по прямым осуждениям набожного Пюже де Ла Сер: «Вы купаетесь в фонтанах ароматной воды, а мой Иисус в ручьях собственной крови, или скорее в море. Вы богато украшаете свое тело в лен и шелк, а мой Спаситель своей кожей, содранной так, что видны трепещущие внутренности». [Puget de La Serre Le breviaire des courtisans, enrichi de figure, J. Begongue 1678 p.94]. А также по маленьким бестактностям Висконти: «Кажется, что к дамам тут более расположены, чем к мужчинам».

Насчет использования ароматных фонтанов, это делалось именно для приятного запаха, нежели для очищения кожи. В молодости король обильно использовал духи. Даже послу Сиама удалось побывать в кабинете Духов в Фарфоровом Трианоне. Но позже, «учитывая, что король страдал ужасными мигренями, ему приходилось отдавать предпочтение ванне, дабы избавляться от неподходящих ароматов». [Louis Liger Le voyageur fidele ou le guide des etrangers dans la ville de Paris, Paris, P. Ribou, 1715 p.377] Хотя король использовал «Воду Венгерской королевы» (которая была парфюмирована розмарином) — эквивалент нашего одеколона, но с целью обезболивания. [S. Barbe Le Parfumeur Royale, Paris, A. Brunet, 1699, pp.132−133 и Memoir Choisy, p.41] Требуется также уточнить существование парфюмированных аксессуаров, предназначенных для удаления неприятных запахов, вроде ароматных подушечек и других парфюмированных туалетных принадлежностей для кровати, появляющихся в королевских отчетах. [Inventaire du mobilier royale, op cin II «Diverses sortes de meubles"].Само использование воды для ванн или для более скромных омовений свидетельствует о заботе о чистоте, которой не пренебрегали.

Нам рекомендуют остерегаться суждений о степени королевской чистоты в свете современных представлений. Говоря о том, что сегодняшнее понятие «чистый» вовсе не одно и то же, что в те времена. Тогда будет не лишним напомнить о знаменитой страсти к чистоте испанского короля Филиппа II. А эта мода вдохновила и французов, королевский дом, которых породнился со славным испанским семейством. Еще итальянец Марана воскликнул: «Все одеваются с большой чистоплотностью, банты, кружева и зеркальца — вот три вещи без которых французы не могут жить!» [Lettre d’un Sesilien a un de ses amis, contenant une agreable critique de Paris et des Francois, Chambery, P. Maubal, 1714, p.32]. Стремление оставаться чистым подтверждаются в смене одежды короля, когда он чувствует, что он сам или его одежда потеряли свежесть. Езда на лошади, игра в мяч, охота в еще большей степени подвергают его чистоту тяжелым испытаниям. Также не забудем, что этикет предусматривает присутствие лакея, держащего зеркало, пока король одевается, раздевается или меняет одежду, что происходит тогда, когда он играет в мяч, идет купаться в Ванные апартаменты или на реку и т. д. При этом одевается он после посещения ванны. Тоже происходит, когда он возвращается с охоты или длительных прогулок в садах. Так же в его распоряжении платки, салфетки, простыни и т. д. в достаточном количестве, чтобы их можно было часто менять. По белизне тканей судят о чистоте, в широком смысле — о гигиене.

В отношении ухода за полостью рта — это отдельная тема, так как король действительно обладал весьма заурядными зубами. К тому же все руководства по личному уходу за телом ссылаются на необходимость очищать зубы утром и после еды. Дамикур в своих «Секретах отдаления старости», Дюшен с советом пользоваться зубочисткой из дерева мастики, розмарина или другого ароматного растения. Лойс Гийон в «Зеркале красоты» более конкретен — нужно препятствовать этой эрозии частыми полосканиями рта отваром шалфея в вине, наполнять рот порошком черного морозника с медом или камфарой, что, как говорят, полностью препятствует разрушению». А Бартелеми Мартан в «Диссертации о зубах» предлагает читателю чистить зубы каждое утро свежей водой и тонкой тканью. Эти предосторожности станут королю ненужными только к моменту полного выпадения зубов, то, что он и сам о себе говорил, очевидно, не имея комплексов по этому поводу.

Теперь поговорим о манерах за столом, ибо то, как люди принимают пищу, дает нам возможность судить об их чистоплотности. Итак, до завтрака метрдотель дает королю «первую сложенную салфетку, которой его Величество моет руки перед едой. И эту часть ритуала они (метрдотели) не уступают никому, кроме принцев крови и легитимных сыновей». [L'Etat de la France, Paris Guignard, 1698, p.64] Также руки моются после еды. В течение приема пищи использование вилки — знак аккуратности, так как согласно Куртану «очень неприлично трогать пальцами что-то жирное, соусы и некоторые сиропы. Кроме того это вас обяжет совершить еще две-три непристойности. Одна — часто вытирать руки о салфетку и ее испачкать, как кухонную тряпку, рискуя вызвать боли в сердце у тех, кто увидит, как вы ею вытираете рот. Другая — вытирать руки о хлеб, что тоже малоприятно. И третья — облизывать пальцы — что есть верх неаккуратности» [Courtin p.173]. Тот факт, что Луи XIV за столом использовал золотые ложку, вилку, нож и зубочистку, малоизвестен русскоязычному читателю. Но, тем не менее, об этом остались подтверждающие свидетельства в описании королевского инвентаря.

Из всего этого следует, что принц должен быть «чистым» если не из соображений здоровья или безупречного внешнего вида, то хотя бы из уважения к своему званию. А так как звание короля выше всех прочих званий, то быть опрятным ему следует прежде всего.

Надеюсь, что теперь, читая очередной исторический роман или посмотрев очередную экранизацию, у читателя не возникнет легкой усмешки по поводу нравов того времени и желания высказаться о рое мух, сопровождавших всю эту украшенную золотом и драгоценными камнями придворную кампанию. Признаем же — они мылись, и это было для них также естественно, как и для нас с вами.

Помимо указанных источников в статье была использована монография Станиса Переса «Журнал здоровья Луи XIV».