У меня, говорит, не жизнь, а практически шоколад. Каждый день — от судьбы сюрприз, да такой, что я очень рад: то подбросят под дверь кота, то птенец залетит в окно. Что ни утро — то красота! Что ни вечер — то домино у подъезда, на интерес, с мужиками, под разговор. Жизнь, исполненная чудес. В ней прекрасны и дом, и двор, и надтреснутое стекло незашторенного окна. Мне, наверное, повезло, что такая мне жизнь дана.

А другой говорит, ну да, повезло, что ещё сказать. У меня, что ни день — беда. По…
… показать весь текст …

Дети не несут домой щенков и не выжигают лупой буквы. Не плюются через щель в зубах и не строят больше шалаши. Детство с карамелькой за щекой как на старом фото стало мутным и живым осталось только в снах. В пыльных уголках моей души.
Там ещё стоит мой старый клён, а на нем висит моя тарзанка. Сяду на неё и полечу, выше крыш и даже облаков. Там карбид, селитра и гудрон, там велосипед «дружок» и санки, там есть сейлормун и пикачу и всегда коленки сбиты в кровь.
Дети разучились быть детьми и сидят с айфонами на лавках. Ходят в белых джинсах погулять, возвращаясь чистыми домой. Значит, пачкать джинсы будем мы! И гонять на самокатах в парках! Нам придётся маленькими стать, чтобы в детство взять детей с собой.
Подарить им мыльных пузырей, научить стрелять их из рогатки, лазить по деревьям, чердакам и скакать по крышам гаражей. Распугать всех жирных голубей, разгадать все давние загадки, чтобы возвратить детей щенкам, в детство луп, тарзанок и ежей.

Эта история грустная, но простая: вместо семьи он родился в собачьей стае. Там не жалели, когда он скулил и плакал. Вместо объятий — игрушку, как кость собаке.

Он научился не выть и стоять по стойке. Вырос вожак, зубы сталь и два метра в холке. Строгий ошейник стал галстуком от версаче. Бывший щенок никогда ни о чем не плачет, знает команды, вцепляется прямо в горло, статный, породистый, преданный, верный, гордый.
Свой поводок перерос и давно не носит. Сам для щенков вместо ласки бросает кост…
… показать весь текст …