— Люся! Чудовище каждодневное! А ну, подь сюда!
Тон голоса хозяйки не внушал доверия, но черный кот, чесавший спину о метлу, все-таки вздыбил шерсть и раздраженно зашипел:
— Сама ты Люся, мышь тебе в крупу! Люцифер я! Неужели так сложно запомнить?
— Ах вот ты где, зараза лохматая. Какого лешего твоя шерсть опять в моем вареве? Не смей уходить от ответа! — темноволосая девушка в мятой остроконечной шляпе за хвост вытащила из-под кровати тоскливо взвывшего котяру. Тот попытался извернуться и полоснуть когтями нахалку. Безрезультатно. С таким же успехом можно было пытаться поймать ветер. «Послал черт ведьму», — обреченно констатировал виновник всех бед, прижимая уши и настороженно косясь на хозяйку.
— Был у меня, понимаешь ли, заказ на приворотное зелье, — продолжала бушевать юная колдунья, тряся покорно обмякшего кота за шкирку. Больно не было. Но было обидно. — Дорогой, к слову говоря, заказ. И что я наблюдаю, стоит мне отвернуться на минутку? Дух назойливого утопленника на моей кухне! Да я его полдня выгоняла! Знаешь ли ты вообще, диверсант мохнатый, как важен каждый ингредиент в зелье? И в приворотном нет кошачьей шерсти, представь себе! Варево испорчено напрочь, а росянка пестролистая цветет только в четверг после полнолуния! А это лишь через полмесяца. Прощай заказ, прощай денежки и прощай сапоги из выделанной кожи, которые я присмотрела на зиму. А знаешь — ничего! Я, пожалуй, тебя ощиплю и валенки скатаю. Теееплые, небось, выйдут.
Медный чан с варевом мелко задребезжал, с полок посыпались многочисленные склянки, связки травы и белые вываренные кости. Как всегда, когда хозяйка сердится. Впрочем, гроза уже проходила стороной. Долго злиться девушка не умела, а нашкодивший кот выглядел слишком потешно.
— Брысь, чудище… — ведьма разжала пальцы и устало опустилась на лавку. — У других фамильяры как фамильяры, и только мне так по жизни не везет. Никакой пользы, один вред. Сгинь с глаз моих долой.
Чудище не сгинуло, а привалилось теплым боком к девушке и потерлось мордой о локоть:
— Да и леший с ней, с росянкой. Заменишь полынью.
— Полынью? — насмешливо фыркнула темноволосая колдунья, по инерции запуская пальцы в длинную шерсть и почесывая за ухом блаженно размякшего котяру. Тот довольно заурчал. — В приворотном-то? Кто в нее влюбится потом, кроме пьянчужек местных?
— А тебе какое до того дело? Действует? Действует. Заказ выполнен. А что не прЫнц — так уж простите покорно. А еще она тебя оборванкой обозвала, — довольно наябедничал фамильяр.
— Хм… И то верно, — глаза ведьмы зажглись нехорошим огнем, а на губах заиграла презрительная ухмылка. — Оборванка, значит. Ладно, будет тебе зелье. Привернет так, что не отвернешь. Люся, тащи мешочек с полынью.
— Я Люцифер!