Забыл позвонить, что не смог он прийти,
внезапно помехи возникли в пути.
Занятий по горло, проблем полон рот,
И ночь, вероятно, вне дома пройдет.
…А женщина верит и гонит тоску.
Гнетут подозренья, сомненья влекут.
Не хочет понять. Только стынет душа
промозглой ледышкой, мешая дышать.
Привыкла, когда возвратится к утру,
«Любимая, верь! Цех в запарке, не вру!»
-- сомненья развеет, мотив объяснит:
«Усни, дорогая, не надо молитв».
И подлая трусость, что в пятки ушла,
ведь только с ослепшей быть может смела,
уснет беспробудно неправедным сном.
Нет места сочувствию в сердце пустом.
Да, верит ещё, не глупа же, отнюдь.
Минуты прозрения не обминуть.
Потом заболеет, забудет, простит.
Уйдёт с головой в нескончаемый быт.
Подросшему сыну посмотрит в глаза,
Как можно такое мальцу рассказать.
Любимый отец, но несчастная мать.
Трагична дилемма, кого выбирать.