Все вещи собрала, в пакет сложила.
«Так, вроде не забыла ничего…»
Открыла тумбочку, под койку заглянула.
И вдруг услышала:
«А сына своего?»

И санитарка, что в дверях стояла,
С усмешкою взирая на процесс,
Ей повторила:
«Сына ты забыла,
Что сиротою оставляешь здесь».

«Ах, перестань!..»
«Да я-то перестану,
А вот малыш…»
«Да кто-нибудь возьмёт.
Что, не найдётся добренькая мама?
Таких, бездетных, мам — невпроворот.

Я, кстати, назвала его Романом…»
Был словно вызов тот надменный взгляд.
«Надеюсь, что мальчишка без изъянов?
Тогда его быстрей усыновят.

А что бросаю — он же не узнает,
Другую тетю мамой будет звать.
Что смотришь? Мне плевать! Я — молодая,
В пелёнках не желаю прозябать!»

Ушла… И вновь — попойки до рассвета,
Где каждый день — очередной «роман»,
И ей не вспоминается при этом
Тот крошечный комочек. Сын. Роман.

Но жизнь, увы, как скорый поезд мчится.
Прошли года. Прозренье всё ж пришло.
Исчезли враз мелькающие лица,
А виделось то, детское, лицо.

Искала истово. Исхожено немало.
Давала взятки. Плакала. Нашла!
Вот этот дом. В тени под липой встала,
Со страхом и волненьем замерла.

…Он с женщиною вышел из подъезда.
Красивый, статный, двери придержал.
«Давай мне сумки, мамочка», — и нежно,
С улыбкой в щёку мать поцеловал.

«Сыночек!..» — вслед окликнула несмело…
Он оглянулся: «Это Вы меня?»
Но видя, как мать сына побледнела,
Сказала тихо: «Нет… Ошиблась я…»