Когда я говорю о любви, это не значит, что прямо сейчас ты станешь счастливой, беззаботной и овеянной бризом выполнения всех капризов разом. Так как любовь — это ремень в потной ладони выведенного из себя отца. Внушительный кожаный ремень с увесистой железной бляхой, который оставляет на заднице синяки, а не сад с ромашками. Дело в том, что все мы совершаем фатальные ошибки, а любовь не может быть равнодушна. Безучастно и с красивой миной провожать человека в пропасть, напутствуя его при этом: «это твой выбор, рыбка моя, который я принимаю, любя», — это пофигизм. Трансгуманизм. Равнодушная пассивная толерантность к добру и злу, приводящая к неспособности провести между ними грань.
Когда я говорю о любви, это означает пот и кровь, милая. Это ремни и руки, сжимающие их. Это лауданум, вытекающий из твоего рта на живот. И мое мерное зудящее беспокойство: «выплюнь эту дрянь», «держи спину прямо», «танцуй, девочка, мы горим заживо». Это глаза, строгие, как псалом, осуждающие и веские, как удар молотка. Отче наш, девочка, иже еси на небесех, кушай свои полезные злаки, поглаживай по голове своих светловолосых детей, но не смей думать, что ты можешь позволить себе нянчить в ложбинке на груди самый сладкий ад. Любовь — это бензопила в руках Господа Бога. Любовь — это безжалостный расстрел красивых нарциссов. Это геноцид человеческих пороков. Это спасающий грешные души deus ex machina. Так что когда я говорю тебе о любви… Впрочем, я не говорю тебе о любви. Я просто снова беру ремень.