ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

Конкордия Браниславовна (попросту Ко бра), 63 года, женщина со следами былой красоты, манеры заносчивые с претензией на аристократизм, урождённая мещанка, не гнушается ни одним из доступных ей видов порока. Взгляды отсталые, колеблются в зависимости от перемены атмосферного давления: с вялотекущей ксенофобии до рьяного антикоммунизма.

Её дочка Лесная Фея — чистая девушка, глубоко страдающая из-за своей матери. Бледна и прекрасна.

Непобедимый Ёжик, 38 лет — вечный студент, благородный поборник справедливости, бескорыстно навязывает свою помощь всем, кто в ней нуждается и не нуждается, за что не вылезает из драк и реанимации.

Старый Филин Юлий Стар, медиамагнат — умён, богат и развратен (скрытный… очень скрытный содомит — боготворит свой собственный пол, но иногда уступает домогательствам противоположного). Недавно приобрёл ценою целого состояния титул лесного баронета, вследствие чего настаивает, чтобы теперь его называли не иначе, как Гай Юлий Стар фон Ротвейлер-Блох, но никто из лесной братии не утруждает себя подобным надругательством над языком и зовут по-прежнему Старый Филин, а «особо приближённые», так и вовсе Юленька.

Владлена Кобринская — штатное замковое привидение. Неприкаянная душа сестры-близнеца хозяйки замка, погубленная Коброй в борьбе за владетельные права. Неупокоенный дух Влады взывает о мщении, распугивая редких гостей Кобургберга и погружая постояльцев в суеверный страх и уныние, неспособных привыкнуть к еле слышно скользящему, время от времени, по каменным залам туманному белому силуэту…

Вольный Падальщик — беспрекословно предан Кобре. Не отличается здравомыслием, но обязанности выполняет исправно, со знанием дела. Пару раз сбегал в монастырь, мучимый укорами совести и донимающими его по ночам явлениями призраков безвинно загубленных людей, но оба раза был изгнан тамошней монашеской братией, несогласной мириться с обществом «взывающих о прощении» проституток, их жеманных сутенёров и «почти раскаявшихся» наркодиллеров, густо поваливших вслед за своим вожаком, из-за чего Святая Обитель стала походить больше на разбойничий вертеп. Ущемлённый в своих искренних побуждениях на пути к нравственному перерождению, подумывает о переходе в католицизм.

Среди моих доброжелателей и знакомых развернулась нешуточная борьба за право быть узнанными в героях пьесы. Дабы не разочаровывать никого из читателей я проявлю максимум изощрённой дипломатичности и неистребимой галантности, доставшихся мне от пращуров, непрестанно подвязавшихся в этих качествах, сказав уклончиво: люди, послужившие прообразами героев постановки, учтиво просят не принимать прочитанное вами за художественный вымысел автора, все описанные события имели место быть в жизни.

А поскольку я ещё слишком молод и не успел поседеть, испытывая всё и сразу на собственном опыте — многое было записано со слов людей далёких от Парнаса, чьи благодатные склоны, вытаптываются густо толкущимся в его округе стадом лукавых сатиров.

Гостиная замка Кобургберг. Портьеры на окнах плотно прикрыты. Конкордия Браниславовна (Ко бра) величаво расположилась в «вольтеровском» кожаном кресле с высокой спинкой со сфинковской закаменелой неподвижностью на время всего действия. На её лице читалось одно: «Я — владычица!», но при более пристальном взгляде опытного физиономиста можно было разглядеть еле уловимые трещинки на губах и густо высыпавшую россыпь лёгких прыщиков на «царственном» носу, говорящие о мучительно-изматывающей застарелой болезни нервов и судорожных кишечных коликах, парализовавших в величественно-созерцательной позе их «полноправную властелину».

Её дочь, Лесная Фея, сидя у стола, воспользовавшись подслеповатостью, дремлющей в полузабытьи, Кобры, вызывающе открывает книжку со стихами, строго настрого запрещённого в их доме, автора Реликтового Гоминида и начинает демонстративно декламировать свои избранные строки, написанные в её честь, уверенная, не только в незрячести, но и в полной глухоте старушки:

Ты ищешь оправдания любви,
Уже живущей в твоём нежном сердце?
Я продиктую тысячу причин,
Но все они заранее известны
Тебе уже давно, кроме одной:
Поверь в себя и будь самой собой.
Не нужно романтизма напускного,
Желанье вспыхнет, загорится и уйдёт,
Как в зеркале бесценный облик тает,
Доступен только внутреннему оку,
Тот образ, что любимым назовёшь,
Когда сольёмся мы уста с устами,
Его полюбишь ты одним дыханьем!

Порывисто, распахивая дверные цветастые драпри, в зал торопливыми шагами вторгается, всё это время подслушивавший из соседней комнаты, Юлий Стар. Он вырывает книгу и швыряет её в пламя горящего камина.

Желая выслужиться, изображает всем своим видом совершенное истощение сил и рьяную озабоченность:

— Ох! Только отдышусь… нет больше сил…
Спешил к вам с новостью… мы погибаем…

— Не слышу, батюшка, не слышу!
Ты, милый, громче говори!

— По лесу бродит вольтерьянец,
Непобедимый Страшный Ёж
Стихи, куплеты, манифесты,
Клеймящие ваш славный строй,
Теперь найдёте вы везде.
Сей выскочка — писака гнусный
(хотя, не спорю, он талантлив)
Вот это всунул мне в дупло.

— Что скажут звери — вот афронт!

— Я вам прочту, а вы судите.
Шепнула Фея: «Ну, завистник!
Чужою славой уязвлён,
Пернатый Филин-садомит!»

— Ты, ангел мой, читай погромче!

Кричит в ответ: «Не много ль чести?
Да не для вас, а для Ежа
Ведь он совсем не Чернышевский!»

— Я, милый мой, совсем глуха!

В полголоса: — Проклятье… нам!
Ты и в маразм ещё впадаешь.
Не слышишь старая карга.

— Я на-чи-наю фель-е-тон!

— Моей самой пылкой и преданной поклоннице — Кобре!

— Мон шер, но это уже слишком!

— Так называется сей труд.
Прошу, не прерывайте больше.

МОЕЙ САМОЙ ПЫЛКОЙ И ПРЕДАННОЙ ПОКЛОННИЦЕ — КОБРЕ!

Она панически пугается подошв,
Которые не раз ей хвост давили,
И в каждом проходящем господине
Ей чудится подбойка с каблуком.

Спасите! Слышу гулкие шаги!
Подошва где-то рядом! Ближе, ближе!
Зигзагами ползёт по грязной жиже,
Спасая шкуру ядовитая змея.

Вдогонку побежите вы, друзья?
Брезгливый ужас отражён на лицах.
Я буду к Кобре добр, великодушен,
Позволив край ботинка прикусить!

Она имеет слабость к стелькам, каблукам, шнуркам…
Возможно это давний психо-комплекс,
Доставшийся из нищенского детства,
С мечтой прошедшего о паре обувной?!

Довольно, не вгрызайся! — Береги свой яд!
Нужда в твоих услугах будет скоро,
Когда из пресмыкающейся кобры
Преобразишься силой дивных чар
В Царевну-Скоропею — мне лишь верной!
И, преданно играя чешуёй,
Ты виться будешь рядышком со мной,
Готовая по первому веленью
Мгновенно жалить всех моих врагов.

А посему, я повторюсь:
Побереги свой яд и злость.

Я обещаю вспоминать тебя.
Утри слезу, и думай о хорошем.
Подошв не бойся — ползай не таясь!
(О бедная моя, какой испуг! — 
Такое пережить и не сломаться).
Пиши и думай непрестанно обо мне,
В стихах эпических и в прозе жития,
Храня любовь и преданность кумиру.

Смиренный во Христе,
Твой Ёж Непобедимый.

Воцарилась драматическая пауза.

Лесная Фея подошла к ближайшему окну и отдёрнула занавесь.

Дневной свет хлынул в просторный полусумрачный зал, через открытую брешь — поток яркого голубого сияния, просвет в бесконечную лазурную даль, где мелькали быстро пролетающие птицы. Но едва проникнув в строгую, готическую, увешанную картинами старых мастеров, комнату, радостное сияние дня тотчас же ослабевало, угасало, потухало в портьерах, меркло в темных углах, где лишь столовое серебро и драгоценности, украшавшие разъярённых дам, загорались яркими бликами. Из-за могучих каменных стен раздавался глухой хохот потерявшей почтительность к господам народной толпы и раскатистое необузданно-жеребячье ржание, разрывающихся от издевательского рёва тысяч солдатских глоток — пойдут ли они на смерть за того над кем потешались с глумливой издёвкой?

Он передал пергаментный свиток хозяйке. Та ещё раз внимательно его перечитала, не догадываясь, что этот хрупкий листок, исписанный Непобедимым Ёжиком, походя, между более важными по его твёрдому мнению делами, и вставленный Старому Филину в дупло накануне ночью, может стоить ей самого дорогого, что она так трепетно ценила — власти!

Все было неподвижно, только время от времени уносилось к потолку облачко голубого дыма: вальяжно развалившись в кресле, во главе стола, Конкордия Браниславовна (Ко бра) жадно курила тоненькую дамскую трубку «миньон». Юлий Стар не переносивший запаха табака надрывно покашливал и покрякивал, нервно переминаясь в ожидании.

Наконец раздался голос Кобры:

- Вы предлагали ему денег, вы с ним говорили, баронет?

- Я назвал его «дворнягой», моя королева. Это должно было ошеломить проклятого наглеца и подавить его волю — не всякий способен прийти в себя после подобного! — с кичливым высокомерием выпалил он.

- Ежа — дворнягой? Великолепно!

- Вы не уловили тонкую иронию и скрытый полунамёк, ясновельможная пани. Он происходит из славного дворянского рода, отсюда игра слов: дворянин — дворняга… дворняжка — бедняжка… хе-хе… Вам не смешно?

Кобра внимательно испытующе смерила его ледяным презрительным взглядом и прошипела:

- Возьми себя в руки, старый болван! Не думаю, чтобы быдло на рыночной площади разбиралось в изысканном сарказме твоих неуклюжих ужимок!

Лесная Фея восторженно зааплодировала стоя за спиной своей матери.

Растерянный Стар, отворачивая суетливо-бегающий взгляд, пробубнил сбивчивой скороговоркой:

- Наш прямой долг найти проклятого негодяя и обрушить карающую десницу закона на его трепещущую голову. К нам попала тайная переписка вольнодумца с его возлюбленной. Она у меня в руках!

Прочтя её, она насмешливо произнесла:

- Хитрец, он искусно обвёл вас вокруг пальца! Вероятно, почуяв нерасторопную слежку, Ёжик дал вам знать только то, во что сам желал посвятить! Ничего компрометирующего. Он невинен, как семинарист, откушавший курятинки в постный день.

- Тогда у нас нет выбора, моя госпожа. Нам нужен последний резерв для физического решения операции. Раз мы бессильны — обратимся к Вольному Падальщику.

Его глаза выкатились из орбит, а рот оскалился в мстительно-хищнической полуулыбке, предчувствуя скорую расправу над грозным гонителем его кровавых авантюр и хитроумных махинаций, несущих горе и беспросветную обездоленность лесным зверушкам!

- Как я устала от вас! Действуйте, как задумано!

Недалеко от безмятежной полянки, уютно расположившейся рядом с тихоструйной рекой, находилась ничем непримечательная избёнка. Фасадом она была обращена к голубым водам заводи де-ла-Махоны, откуда легкий бриз приносил прохладный воздух на разогретое дневными лучами солнца побережье. Избушка была окружена густым, умело обихоженным садом, на границе которого высился неприступная, увитая лианами стена.

Подгоняемая легким прибрежным ветром Анна впорхнула в гостиную. Она звонко, непринуждённо засмеялась.

- При входе никого не было; поэтому я и вошла без доклада!

Непобедимый Ёжик смотрел на нее внимательно и ласково.

- Как ты похорошела! Приключения явно пошли тебе на пользу!

- Да, на мне новое платье, парижское. Как ты его находишь? Красиво?

- Очаровательно, какая гармония! Надо сказать, что французы понимают толк в оттенках. У тебя и очки новые?

- Дольче Габано, честно! Теперь, ты можешь неотрывно смотреть в мои широко открытые глаза!

- Они такие красивые, все в зелени!

- Я чувствую себя королевой Монако!

Он ходил вокруг нее кругами, осторожно ощупывал ткань, поправлял кончиками пальцев расположение складок платья, как завзятый модельер или дамский портной, который знает толк в моде, хотя в моде он был полным профаном и сам одевался со вкусом, а точнее с полным отсутствием вкуса, солдата, выходящего на дембель.

Она позволяла любоваться собою, радуясь, что хороша и нравится любимому.

Невысокого роста, уже не молодая, но по-прежнему соблазнительно красивая, немного худощавая и энергичная, она блистала той живописной свежестью, которая придает сорокалетнему телу женщины сочную зрелость. Тёмная брюнетка, она сохранила резвую, юную грацию жительниц больших густых лесов, которые никогда не стареют, похожие на одну из тех роз, что распускаются все пышнее и пышнее, пока не расцветут, слишком роскошно своим поздним, густым цветом. Обладая поразительной жизненной силой, они остаются все такими же, сексуальными и ждущими от жизни праздника, ревностно заботясь о своем теле и оберегая здоровье.

Анна тихо проворковала:

- Что же, меня не поцелуют?

- Я только что ел курицу.

- Все равно! -- сказала она, поджимая губки.

И уста их встретились. Он крепко обнял её, подхватил на руки и отнёс в спальню, чтобы получше изучить все новые наряды, включая кружевное, французское бельё!

Когда, наконец, с горизонта, повеяло свежестью; легкий трепет тронул подвижную водную гладь, уставшее светило опустилось раскалённым шаром, посылая миру прощальные лучи.

С наступлением вечера Юловская Пуща выходит из дневной, полусонной сиесты и зажигается огнями улиц. На большой просеке, ведущей к поляне де-лос Ниньёс Хироес, было оживленно, как всегда в это время. Дома из жёлтого и белого сруба, густо разбросанные на речном берегу, купались в лучах догоравшего заката. На каждом удобном месте красовались многокрасочные голографические плакаты обворожительной Лесной Феи — самой известной уроженки этих мест.

Все живое, казалось, ощущало и благодарно принимало, нисходившую с неба, радость ранней весны.

В тиши закатной пламенеющий залив.
На рейде парусник. Беседа двух влюблённых.

— Ты обо мне не знаешь ничего.
Не нужно слов, читай в глазах ответы:
Удача и добыча для тебя!
На всё готова — пользуйся же этим!

— Дух твой витает в небесах,
Кружит в мечтах беспечно,
Вчерашний день был прожит и забыт.
Что впереди? — лишь бесконечность.

— Влюблена в этот вечер, сегодня!
Синий сумрак окутал форт Джеймс.
Очаруй, обмани после встречи!
Я порочной игры не боюсь!

Ёжик и его спутница сидели в галереи ресторанчика «Дубравушка», с броским местным интерьером, отличающимся достаточно смелым использованием ярких, вычурных красок.

- Как в Кракове? Всё прошло гладко? — спросил Ёжик.

- Да, я была решительна, и поэтому всё сложилось наилучшим образом. Твой прогноз оказался абсолютно верным, и я обнаружила бабушкин клад именно там, где ты указал на карте — всё сошлось! Богатство наше!

- Превосходно, знающий прошлое будет владеть будущим! — подчёркнуто сдержанно произнес Ёжик.

Теплый воздух, с ароматом сладкой спелой дыни, и заходящее солнце придавали праздничный вид мужчинам, настроение игривой влюбленности женщинам. Анна, всецело поглощенная восторженным созерцанием и одурманенная радостью этой сутолоки вдруг стала серьёзной:

- Вся роскошная, веселая и праздная жизнь — всё это теперь доступно нам, любимый!

- В этот вечер мне не до философии. Я весь отдаюсь настоящей, блаженной минуте.

- Поговори мне, ещё! — рявкнула она. — А чего это ты такой вялый?!

- Хорошо, любовь моя — поговорим. О чем же?

Она прошептала:

- Ты любишь меня не так, как я тебя? Я это знаю, я чувствую это. Ты любил и теперь еще любишь, быть может, всё, что находишь во мне прекрасного: моё утончённое изящество, моё усердие нравиться тебе, мою нежность, наконец, то, что я посвятила тебе одному всю свою внутреннюю жизнь!

Непобедимый Ёжик взял её горячую ладонь в свою руку, украшенную старинным серебряным перстнем-печатью, с изображением двух Фениксов, и не торопясь, преданно глядя своей избраннице в глаза, продолжил ей в унисон:

- Настоящая любовь требует предопределённости свыше, чтобы два человека были рождены друг для друга, изначально, чтобы они сходились во взглядах, во вкусах, в характерах, чтобы их объединяла духовная и физическая близость, чтобы они были так тесно связаны, что составляли бы уже единое целое. В сущности, мы любим не столько конкретного человека, сколько совершенное создание, сотворенное нашим воображением — образ, обладающий такими свойствами, формами, душой, складом мышления, что он, словно магнитом, притягивает наши инстинкты, мысли, все наши стремления, духовные и чувственные. Мы любим некий тип, то есть соединение в одном человеке всех качеств, которые могут порознь прельщать нас в разных людях.

Произнося свои мысли, вслух, он осмысливал, как и почему она получила такую власть над ним.

— Любовью трепетной пылает чьё-то сердце
Рассудок и покой уносит ветер страсти.
Мужчина помнит долг — слова, дела смиряя.
Что, слишком мрачен я?
Тюльпаноликая, в грядущее вглядевшись,
Оковы разума, на миг, сорвав с души,
Узришь обоих — неразлучных вместе:
Непоправимо милый — Ёж Непобедимый
Стихия приключений — Леди Анна.
Теряю нить видения… всё скрыто…
Увы, нет выбора перед судьбы перстом.
Теперь сама ты ведаешь и знаешь.
Так, примем со спокойствием свой путь.

- К возвращению домой я приготовила сюрприз. Это новый танец. Он называется — «Радость Свидания». Перед сном я исполню его для тебя. Ты будешь единственным счастливым избранником, кто это увидит!

— Танец тобою исполненный дорогого стоит.
Ты всё делаешь верно, моя бесценная,
Мне нужна подруга, советница умная,
И лишь затем любовница для утех,
Общаясь же с тобой — отвлекаюсь на… секунду
Ах, если бы ты была рядом —
В моих руках.
Постоянно, всегда.
Мы бы творили, грешили и каялись,
Тебе, посвящая романы с поэмами.

Почему же ты хмуришься, милая Анна?
Ты уже замолила свой краковский грех?
Или так и застыла в оцепенении?
У тебя вечно-юное сердце.
Не грусти, моя Анна.

Трудно сдерживать чувства.
Да, и надо ли?

— Я хочу быть любовницей для утех!
Наливай вина и сажай на колени!
Может это есть настоящий грех?
Только в этот момент ты о нём забудешь
Что там кровь и плоть?
Разве ценность в ней?
Приласкай меня, приголубь, мой Ёжик!
Нет греха тогда, когда есть любовь!
Нам не снится сон — счастье с нами рядом!

— На сон грядущий дам совет один:
Не откровенничай впустую, с кем попало.
О тайнах сокровенных мук сердечных,
О споре зла с добром в растерянной душе.
«Хранитель тайны» — растрезвонит всем.

Мы разные.
С тобой мы слишком разные.
Хандришь сейчас. Я весел, невпопад,
Но снизойду к тебе своим участием.
Сердца связует грусть надёжней радости.
Любовь очистишь Ниагарой слёз.
Я ангелом ниспослан утишающим,
А заодно и сопли утирающим!
Ну, улыбнулась?
Не печалься! Так, держать!

Анна, тоже пыталась понять хитросплетения перемен, произошедших в её жизни, за последние два года знакомства с Ёжиком: «Любовь! Её присутствие наполняло её всё возраставшим счастьем. Она знала, также, что он будет любить ее также всем своим существом. В такие вечера, как этот, они будут гулять под вечным светом звезд. Они станут настолько схожими и близкими, что смогут безошибочно, одной силой своей страсти, проникать в самые потаённые мысли друг друга».

- Судьба сполна вознаградила нас счастьем взаимного обладания. Не правда ли, милый?

— Ни один дурак не является счастливым,
Ни один мыслитель не является несчастным.
Ты счастлива — это главное!

- Я уверена ты действительно любишь меня. Именно в этом я нахожу своё жизненное вдохновение и, увлекаемая этим сверхъестественном душевным движением, обретаю гармонию и покой!

— Моя несравненная Анна,
Вы сегодня словоохотливее обычного.
К чему бы это?
Разве я обманул хоть единожды?
Надеюсь на взаимное доверие.
Не можем же мы до бесконечности
Рисковать нашей дружбой и чувствами?
Я заметил, что Вы изменились и изменились к лучшему.

- Раньше ты не был так внимателен. Что с тобой произошло? Ты мне не изменял, за время моего вояжа?

— Неверность усмотрит в безвиннейшем флирте
Ревнивец, влюблённый в себя.
Измену раскроет помощник-свидетель
Поверит влюблённый, лишь Ей.
Судить тебя? Что ты! Живи как удобно,
По жизни идя налегке.
Тебе как знаток подберу сто советов
И томик мудрейшего Ницше!

Пылкая влюблённость, которая им овладела на первых порах, уже прошла, но её сменило спокойное, глубокое чувство — любовь к этой женщине.

В ней же, наоборот, влечение росло, такое чувство часто появляется у женщин, которые отдаются одному мужчине, всецело и на всю жизнь. Они любят, потому что желают любить настолько полно, что всё их существо, мысли и сердца целиком заполняются самозабвенной страстью.

— Да, что не Робокоп, не Терминатор — признаю.
Способен захмелеть я от вина Любви!
С главой невинною перед тобой предстану.
Сгорю от страсти и в лазури воспарю!

Будь для меня прекрасной исповедницей.
Любя, всё мне прощай — всё кроме подлости.
Дождём великодушия омой,
Преобразив грехи в мои достоинства.

Все тугие узлы, разрубив, развязав,
Разве, полные счастья, не сможем с тобой,
Разукрасить цветами реальность.
В наши души, впустивши Любовь?

- Прекрати истерику, слюнтяй!

— Ты сбиваешь меня своей благоразумностью!
Твоему прелестному личику
Недостаёт хоть капли притворства,
Иначе я выгляжу глупцом недостойным.

С портрета на влюблённых смотрела улыбающаяся Лесная Фея: «Для меня любовь — это таинство, и я не собираюсь его анализировать»!

Сумерки быстро сменила тёплая весенняя ночь, усеянная мириадами звездных жемчужин. Вожделенный покой и тишина воцарились в подлунном мире и в душе Непобедимого Ёжика, который, наконец, насладится долгожданной близостью со своей возлюбленной.

ЛЕГЕНДА О КОБУРГБЕРГСКОМ ПРИВИДЕНИИ.

Расскажу Вам о привидениях, драгоценный мой друг.

Я уже довольно долго живу в Коацакоалькосском каганате, успев хорошо изучить его жителей и их историю. Спеша предупредить Ваше любопытство и нетерпение, перескажу самое таинственное и зловещее сказание, заметьте сказание, а не выдумку, услышанное мной от старейшин и мудрецов, в обычное время живущих в монашеских скитах и горах, храня заповедные легенды и пророчества. Ибо, дар предсказания — есть дар Божий и поминание его в мирской суетной круговерти непростительно, чтобы не подвергать сокровенное испытаниям общего, весьма непостоянного в своих суждениях, мнения, предпочитая опираться, лишь на разум и предания предков.

Не считая себя писателем и оставляя это поприще тщеславным бездельникам, не имеющим никакого другого полезного занятия в жизни кроме сочинительства, буду щедро сеять семена мудрости церемонно величественным глаголом моего солдатского языка, ведь изящество не украшает мужчину. Поддержку и вдохновение я найду в твоём животрепещущем интересе к моим содержательным рассуждениям, друже.

Впрочем, возвращаюсь к рассказу.

Долг честного человека изображать добродетели и достоинства привлекательными для слушателя, обуздывая пороки героев. Я тоже стремился к этому, но одолеть совершенно порочные склонности, предрасположенных своим воспитанием от самой колыбели, лиходеев и насильников, кичащихся собственными злодеяниями, оказалось задачей, отступившей перед стремлением быть правдивым.

В ту пору решался вопрос о кобургбергском наследстве.

Конкордия Браниславовна (Ко бра) похвалялась, будто бы кобургбергские жители бессильны перед ней. Всецело полагаясь на своё колдовство, а более на поддержку коварного Юлика. Когда же её безоглядное бахвальство дошло до Непобедимого Ёжика, он промолвил: «Это надо ещё проверить, свою шею я сгибал только перед отцом и Церковью». Хорошенько поразмыслив и выслушав народное собрание, Ёжик вскоре собрал преданных ему людей и, надеясь на свою смекалку, и проницательность решил неотступно следовать задуманному.

Влада была дамою столь же благонравной, сколь исполненной светлой радости и юмора по отношению к миру окружавшему её. Трудно представить себе, что она сестра-близнец зловещей Кобры, чьим гербом была ядовитая змея, а печатью кровавое пятно!

Рано выданная замуж за сурового нелюдимого Вольного Падальщика, она не высказала ни слова жалобы, стараясь быть верной спутницей, дарящей лучезарность своей светлой души тому, кто меньше всего это ценил и был увлечён лишь своими мрачными мечтами, уносясь мыслью неведомо куда.

Однажды, возвращаясь после праздника с богомолья в дальнем монастыре обратно в замок. Вольный Падальщик и его супруга Владлена Кобринская, сопровождаемые лишь горсткой почти безоружной челяди, наткнулись, посреди лесной глуши, на мощный отряд, высланный её коварной сестрицей Коброй, во главе со Старым Филином.

Стар с помощью своих наймитов с лёгкостью перебил слуг. И, связав Падальщика по рукам и ногам, совершил насилие над его женой у него на глазах.

Овладев беззащитной женщиной, насильник сел подле неё и стал утешать, сознавая уязвимое униженное положение жертвы и ловко подводя лукавыми словами к гнусной цели. Он уговаривал её, уверяя, что утратив чистоту тела, и обесчещенная она уже не сможет ужиться с мужем и что, не лучше ли ей пойти к нему — баронету Стару, ведь он решился на бесчинства только потому, что она ему полюбилась.

Старый Филин вымаливает прощение Влады:

- Всю свою жизнь я думал, что мне выпала никчемная доля, и я мстил за это людям, встреченным на моём тернистом пути.

- Я проклинал свою судьбу, не ожидая, что она надо мной сжалится и когда-нибудь подарит избавление от горестной участи.

Он вожделенно осматривает тело Владлены.

- Сейчас же всё изменилось. Я встретил тебя. Мне стало понятно, чего мне не хватало в жизни. Мне нужна только ты, без тебя я опять вернусь на прежний путь греха, и я умоляю тебя — будь моей женой!

Произнося последние слова, он мысленно уже подыскивал способ избавления от законной, состарившейся раньше времени, из-за жестокого обращения жены и пяти, взывающих о заблудшем папеньке, детях.

- Я, знаменитый баронет Гай Юлий Стар фон Ротвейлер-Блох! — он становится на колени и кланяется растерянной Владе, — видишь, как я склоняюсь перед тобой!

- Если ты согласишься, я готов буду сегодня же торжественно въехать в замок Кобургберг. Объявив, что вырвал тебя из рук лесных разбойников и переложив вину за убийство твоего, пока ещё живого, мужа на людей Непобедимого Ёжика.

- А как же ваша супруга и дети? О них вы забыли? — прошептала Кобринская.

- Старуху по боку — в монастырь, а будет кочевряжиться — на плаху, за неверность! Щенков — на хутор, чтоб не мешались под ногами! Ни что не должно стоять на пути к нашему счастью. Свадьбу отгрохаем такую, что перезвон будет стоять по всей Святой Кобургбергщине, помяни моё слово, так и будет!

- Золота у меня хватает. Ни в чём тебе отказа не будет. Да, и твоё приданное присовокупим после устранения твоей сестрицы Кобры. Тогда мы станем единственными властителями Каганата — только ты и я!

Распалённый Стар продолжал:

- Ну, а если ты брезгуешь моими «кровавыми», отнятыми у сирых и убогих, деньгами. Я пойду трудиться, как бы мерзко мне не было даже от самой мысли об этом. Я готов опуститься до работы лизингового директора. Ты только скажи!

- Ну, скажи, ты согласна быть моей женой?

- Ты же видишь, я для тебя на всё готов. Ну?

Пытаясь добиться ответа пока Влада была во власти ужаса произошедшего с ней, Юлик перешёл на крик и угрозы.

- Скажи, ты будешь моей?

- Отвечай!

- Я прирежу тебя, если ты дерзнешь мне отказать!

- Ну, я жду! Скажи мне, что ты согласна!

- Не плачь, не плачь, говорю!

- Ну, отвечай, будешь моей женой?

Он наговорил ей ещё много льстивых слов, баснословных обещаний, сменяемых зловещими угрозами и, слушая его поруганная Владлена, наконец, подняла своё задумчивое лицо.

Связанный муж, молча, наблюдал за происходящим. Лицо Влады было прекрасным, каким он её никогда раньше не видел. Он надеялся, что она разразится проклятиями в адрес злодея, но что же ответила прекрасная жена?

- Да, у меня нет выбора — я буду вашей. Я пойду с вами куда угодно, теперь вы мой хозяин — вы мой Калиф.

Вот каким был её ответ!

Однако она не остановилась на выполнении желаемого Старым Филином. Она пошла дальше, объявляя своё условие. Условие, послужившее приговором Вольному Падальщику, лишая его последней надежды на спасение и обрекая душу на муки и скитания, в поисках успокоения, как на этом, так и на том свете.

- Докажите свою любовь ко мне — убейте Падальщика! Ведь он был свидетелем моего позора! Я не смогу быть вашей женой пока он жив! Убейте его!

Увы, её безжалостные слова, и сейчас уносят меня, как вихорь в пропасть беспросветной тьмы и безнадежного отчаяния, когда я вспоминаю эту легенду! Каково же было услышать это её мужу? Корни этого поступка лежат в заложенном в нас самой природой предательском непостоянстве, заставляющем пускаться на хитрость и убегать от выполнения долга, петляя из стороны в сторону, в поисках удовлетворения всё новых соблазнов, непрерывно заполняющих душу, и только лишь обуздание и рассеяние их способно возвысить человека.

Разве когда-нибудь человек, скрывавшийся за личиной любящей супруги, мог осквернить свои уста такой изменнической низкой речью?

Даже Старый Филин побледнел, услышав, то, что она говорила, а ведь он сам подтолкнул её к этому шагу. Следуя своей злобной натуре, он решил изобразить благородное негодование. Ведь своей главной цели он уже достиг, растлив не только тело, но и душу Кобринской и ему совсем не хотелось выполнять все те обещания, что он ей посулил. Она не нужна своему мужу — это главное, а значит, обречена на его гнев и презрение. Стар внутренне ликовал, видя исполнение своих замыслов.

- Убейте его, прошу вас! Он должен умереть! Он должен умереть! Убейте его!

Юлик брезгливо швыряет её на землю и наступает ногой на спину даме, подобно подстреленной на охоте дичи, вопрошая Вольного Падальщика:

- Ну, что прикажете делать с этой негодной женщиной? Убить её? Если согласны кивните. Я жду, — он заносит саблю над шеей обескураженной и окончательно сломленной Влады, — так как же? Убить её или помиловать?

За одни эти слова Падальщик готов был простить насильника, не догадываясь, что это всего лишь хитрая игра.

- Постой, не стоит рисковать жизнью, ради такой женщины. Предав однажды, разве она будет хранить верность и впредь? Задумайся! Бери её даром! Моя жизнь мне теперь дороже этой презренной женщины!

Неожиданно для обоих, соревнующихся между собой в благородстве и великодушии «рыцарей», несчастная женщина вырывается и, потеряв всяческий страх, уступивший место переполнявшим её негодованию и презрению к «храбрецам», превращается из кроткого, повергнутого несчастьем, существа в гневную фурию!

- Это я то, презренная? Нет, это вы оба беспомощные! Какой же ты мужчина, если с такой лёгкостью меня уступаешь, после того, что он сотворил со мной на твоих глазах? Ты должен был драться, а уж потом позорить меня!

- А ты Стар? Разве ты похож на того злодея о котором люди говорят вполголоса, бледнея от ужаса? Трус! Лжец! — она плюёт ему прямо в лицо, заливаясь безудержным издевательским смехом, похожим на хриплые вскрикивания дикой птицы.

Изумлённые, осознающие справедливость её слов, они стоят, потупив головы, не в силах пошевелиться от растерянности.

Влада убегает в лес, громким криком, взывая о помощи к людям.

Прошло некоторое время, прежде чем Стар, собрался с мыслями.

Падальщик был ему больше не нужен. Хорошо зная этого человека, он не ждал с его стороны мести за поруганную честь, которую тот ставил ниже денег и близости к власти. Единственная конкурентка его союзницы Кобры была выведена из борьбы за власть. Дело сделано.

Старый Филин развязывает верёвки пленника и уходит. Давая ему полную свободу, надеясь, что тот не простит свою жену и попытается с ней расквитаться, тут же, в лесной чаще. Если же этот малодушный трус не сделает ожидаемого — дело должен был довершить наёмный убийца, предусмотрительно спрятанный Старом неподалёку.

Бедняжка Влада была обречена судьбой и коварством её зловещей сестры-близнеца и Юлика.

Она бежала долго, потеряв голову. Опомнившись среди густого леса, на берегу преградившей ей путь речки.

Влада спустилась к воде. Зачерпнула рукой и сделала несколько глотков. Внезапно она увидела собственное отражение в зеркальной глади тихой заводи.

- Как же мне теперь жить в этом мире?

- Что делать? Такой никчёмной и опозоренной, одинокой, никому не нужной!

- Кому я теперь нужна? Куда я теперь пойду?

Рыдания сотрясали её хрупкое тело.

- Как пережить такое поругание?

«Когда этот подлец овладел мной… я уже не могла с ним бороться… с какой издёвкой он смотрел в глаза моему мужу… в чём же моя вина?.. ведь я всего лишь слабая женщина!.. Я вспоминаю взгляд моего супруга, когда он отрекался от меня. Это был ужасный взгляд, кровь стынет в жилах, когда я вспоминаю его глаза. В них не было даже гнева. Только холодное презрение ко мне и ничего больше, ни сострадания, ни любви. Да, да, одно только презрение. Этого я не заслужила!.. как жестока ко мне судьба, доведя меня до черты, стоя у которой я стала никому не нужной!..»

«У меня остался единственный выход…»

Влада заходит в реку. Всё глубже и глубже, пока, наконец, прозрачная холодная вода не сомкнулась над ней, унося из жестокого мира…

Тишина.
Скользкий берег реки.
Луч прощальный на ветках сосны.
Нет ни голоса птицы,
Ни звука…
Лишь безмолвие, скорбно застывшее.
Я сидел на земле в тишине, в забытье.
Кто-то рядом…
Чьё это присутствие?
Я стремлюсь рассмотреть.
Сумрак тёмный густой.

— Как я стражду с душой неприкаянной…

— Нежный призрак ты чей?!
Всё прозрачнее, чище, светлей.

— Дух Владлены Кобринской погубленной…
Беспредельны мученья. Не быть им конца!
Как я стражду, блуждая во мгле небытья!..
Избавленье придёт лишь с отмщением.

Дворецкий Сидор Дам-Вглаз поспешно входит в кабинет Стара:

- Баронет, сегодняшней ночью стражники, нёсшие неусыпную вахту, наблюдали, как по залам неслышно скользил туманный белый силуэт. Говорят, это неупокоенный дух, погубленной вами, бедняжки Владлены Кобринской взывает о мщении. Что прикажете делать?

- Читать заупокойную, безмозглый остолоп! Сначала по Владе Кобринской, а скоро и по самой Кобре… — Стар зловеще добавляет себе под нос, — я не остановлюсь ни перед чем на пути к безраздельному господству. Следующим моим шагом будет опубликование переписки между Вольным Падальщиком и Коброй!

- Но вы это уже сделали, господин. Переиначивши и дополнив её собственными репликами!

- Ах, да. Чью же переписку я ещё не выставлял напоказ?

- Трудно вспомнить. Может собственную с привидением… с Владленой Кобринской?

- Пожалуй. Это будет моральное изнасилование — что страшнее насилия обыкновенного!

- Но Непобедимый Ёжик?

- Сидор, безмозглый мой Сидор, не волнуйся ты так. Ёжик больше не вернётся, а если и вернётся, то ненадолго. За моей спиной 60000 прихлебателей здесь, в Кобургберге и ещё 40000 в Фабуловке, в резерве. Мне ли бояться ёжиков?..

Звон разбитого вдребезги оконного витража заставляет их обернуться.

Испугано Дам-Вглаз поднимает с пола, усеянного осколками стекла, увесистый булыжник, обёрнутый в листок бумаги. Разворачивает и протягивает его Юлику:

- Это вам.

Напрасно надеялись вороги
Числом пересилить Ёжика.
Клинок приготовил воронам
На радость обильную трапезу.

Скальд — повелитель помыслов
Слово вещает правдивое:
Бойся, зловещий Стар!
Месть не минует злодея.
Погублена втуне душа
Невинной Владлены Кобринской.
Возмездие скоро грядёт
На землю с пролитием крови.
Порукой в том клятва Ежа,
Защитника всех обездоленных.

Кабинет Ёжика, расположенный в угловой башне, был похож, скорее, на обитель алхимика, чем простого Рыцаря Удачи. Белые стены были увешаны старинными картами и литографиями, изображавшими достопамятную историю, исчерчены схемами, загадочными символами, витиеватыми гербами и исписаны сложными родословными. Он, подобно средневековому чернокнижнику, расчислял свои творения, вдали от мирской суеты.

Главным украшением этого помещения был портрет Анны, вставленный в великолепную резную раму — место поклонения его души. Портрет был любимейшим созданием знаменитого художника.

Только с ней Ёжик делил свои замыслы, был счастлив наедине с ней, она была единственной связью с миром, от которого он уединился в своей берлоге. Анна представала то стыдливой скромницей, то игривой любовницей, то мудрой собеседницей перед ним.

Вольный Падальщик, одетый в чёрное, облегающее трико и полумаску, в которых он представлял себя ни кем иным, как благородным поборником справедливости и вершителем правосудия, попираемого сильными мира сего — доблестным идальго Зорро, проник с ледорубом наперевес, в кабинет Ёжика.

- Как глупо!

- Почему глупо?!

- Потому что исход поединка уже предрешён…

- Хватит болтовни! Я пришёл за золотом и твоей жизнью — и я не уйду, отсюда, не решив дела!

Падальщик, с безоглядной яростью, устремляется на противника, высоко над головой занеся ледоруб. Бьёт наотмашь, вкладывая всю недюжинную силу в удар. Ёжик изворотливо уклоняется в сторону, давая сокрушительной машине убийства пройти мимо, не причинив ему вреда, и ловким движением ноги делает подсечку злодею, отчего тот теряет равновесие и, сшибая на лету мебель, грузно валится навзничь. Оружие выскакивает у него из рук.

Растерянный, тяжело и прерывисто дышащий, Падальщик непреклонно и злобно уставился на своего победителя.

Ёжик повернулся спиной, разрешая ему уйти, произносит:

- Я привык к опасности. Я гляжу ей прямо в глаза, как солдат, я не бегу от нее в страхе, а мужественно встречаю! Мое мужество — это мужество веры!

Вольный Падальщик достаёт металлическую струну для убийства, подаренную ему Юленькой Стар в знак особого расположения и сердечной близости — это последний шанс переменить ситуацию в свою пользу, и, с проворством леопарда, бесшумно бросается, пытаясь задушить Ёжика.

Анна стреляет в него без промаха. Нападавший падает к ногам её возлюбленного.

Дым от выстрела рассеивается и она произносит:

- Вот и повержен змей!

- Дракон!.. дракон, охранявший вход в замок Кобургберг!