…Это совершенное, абсолютное счастье. Только сейчас я понемногу прихожу в себя и не боюсь его спугнуть, готова им делиться. Мне нравится быть мамой. Просто мамой. Я хочу быть хорошей, самой лучшей. Очень стараюсь.

Муж уехал в командировку. Я накормила по очереди детей, проверила у Васи неправильные глаголы по английскому, менуэт Моцарта по музыке, помыла полы, пока сын ужинал, а дочь сидела в детском стульчике и швырялась игрушками, искупала обоих, намазала одной попу под подгузником, другому фингал под глазом и решила выдохнуть. Дочь спать не собиралась — смотрела на меня и хлопала ресницами.

— Мамочка, я боюсь темноты, — заявил вдруг сын.

Я с дочкой на руках рассказывала сыну про разные виды страхов, то есть фобий. Он хохотал, потому что есть, оказывается, люди, которые боятся пауков или птиц.

— Ладно, все, спи давай, — сказала я ему, поцеловала, укрыла и засунула соску в рот.

— Мама, а я должен сосать соску? — спросил осторожно сын секунд через пятнадцать.

Я перепутала детей. Дочь смотрела то на меня, то на брата с ужасом в глазах — она была готова разрыдаться. Она не понимала, что происходит, почему ее соску отдали брату. А сын смотрел на меня с жалостью и легкой паникой: папа в командировке, мама сошла с ума, сестренка — шестимесячная, няня придет завтра только в одиннадцать, бабушка на даче за 120 километров от Москвы. Что делать?

А недавно дочь дотянулась до пульта телевизора и потянула его в рот. Я забрала пульт, пошла в ванную, помыла пульт с детским мылом и принесла назад.

— Вот, держи, — сказала я ей.

— Мама, надеюсь, ты понимаешь, что сделала, — сказал Василий…