…Для Гоши она готова была на все. Он вставал в семь — Наташа поднималась в шесть, чтобы приготовить завтрак. Гоша был приучен завтракать плотно, и она варила ему молочные каши и делала творожные запеканки. На вечер пекла булочки и ватрушки. Гоша ел, а она сидела напротив. Так же, как когда-то сидел Александр Маркович. И в этот момент ее гримаса превращалась в улыбку.
— Ты такой умный, такой красивый, такой замечательный, — шептала Наташа и действительно в это верила. Гоша ее не одергивал.
Она говорила с ним на понятном только ей языке, используя уменьшительно-ласкательные суффиксы: «Любимчики мои, я соскучалки», «приятненько аппетитики», «головка болитка?» «Хорошо» у нее превращалось в «кошеро», а «пока» в «покапку».
— Наташа, ты можешь нормально говорить? — раздражался Гоша.
— Могу. Но я тебя так люблю, что не могу!
— Пожалуйста, перестань сюсюкаться.
У Наташи были две любимые присказки: «Извините за мой французский, но я немножко попердю» и «Хочу чаю, аж кончаю».
— Наташа, тут же ребенок, — одергивал ее Гоша.
— Вы поженитесь? — спросила я.
— Не знаю, — ответила Наташа.
— А это обязательно? — испугался Гоша, который унаследовал от отца страх перед официальными учреждениями.
Вернулась мама.
— Вы жениться собираетесь? — спросила она чуть ли не с порога.
Наташа с Гошей переглянулись.
Свадьба Гоши и Наташи была тихой. Из гостей были только мы с мамой. Наташа сшила себе свадебное платье и весь вечер молчала.
— Ты что такая? — спросила мама.
— Да думаю, оставить платье или перешить? Надо оставить, а материал жалко. Ну что оно будет в шкафу пыль собирать? А если резать и перешивать, то примета плохая.
— Даже не знаю… — сказала мама. — Вот, кстати, заберите, это принадлежит вашей семье. — Мама отдала Гоше коробочку, подаренную Александром Марковичем, — серебряные вилочку и ложечку.
— Ой, а что они черные? — ахнула Наташа.
— Они не черные, а серебряные, — сказал Гоша, — спасибо, теть Оль, спасибо.
— Не бери, — дернула его Наташа, — примета плохая. Надо на первый зубик дарить.
— Наташа! Ну какие приметы? — возмутился он.
А еще через некоторое время маме опять нужно было уехать, и она опять не знала, с кем меня оставить.
— С Гошей и Наташей останешься? — спросила она.
— Останусь, — согласилась я…