Далек небесный суд. Но близок суд земной.
Он свой пристрастный кнут заносит надо мной.
Грустны мои дела. Но что я изменю?
Уже повисла мгла над зимней авеню.

И зыбкий дымный смог течет по небесам,
Как липкий дынный сок по выцветшим усам.
И бьется о причал морозная вода,
И бьется в ней печаль, как в слове «никогда».

А в джунглях злачных недр, в дыму азартных игр,
Крупье — поджарый негр — сопит, как старый тигр.
И теплый желтый франк, похожий на зерно,
Седой столичный франт бросает на «зеро»…

Не случай, не сюжет, фрагмент мирской возни.
А все же, глянешь вслед — красиво, черт возьми!
Летит монетка вдаль, звенит, как гонг суда,
И вновь слышна печаль, как в слове «никогда».

Высок небесный суд. Но низок суд земной.
И вновь присяжный шут глумится надо мной:
— Оставьте ваш прононс, покиньте ваш Парнас,
Забудьте ваш прогноз, все это не про нас.

Фантазий ваших прыть ни к черту не годна.
Извольте объяснить, при чем тут «никогда»!
Пускай не месть, не лесть, но что-то в этом есть? -
Конечно, ваша честь, бесспорно, ваша честь…

Но символ высших правд поставлен на «зеро».
Уже заезжий франт оставил казино.
Уймите вашу стать, умерьте вашу спесь,
Вот-вот начнет светать, мы можем не успеть.

Последний ровно в шесть закроется кабак.
Спешите, ваша честь! Снимите ваш колпак!
На зимней авеню, средь сумрака и льда,
Я сам вам объясню, что значит «никогда»…